Елизавета Дворецкая - Княгиня Ольга. Пламя над Босфором

– Знаю, был у тебя и мальчик, но родился мертвым…

– Но однажды…

– Да, еще один родился живым, но умер в тот же день, даже не дождавшись святого крещения…

– Все правда, отче! – Клавдия, до того крепившаяся, болезненно скривила рот, из глаз потекли слезы. – И я знаю, откуда эта беда! Это все Леонила! Она ведьма! Она проклинает людей… Колдовством наводит болезни и бесплодие… она меня невзлюбила с того случая у цистерны, и всю жизнь меня преследует!

– Все по воле Божьей творится, и никакая злоба людская волю Божью не превозможет, – покачал головой старец. Его морщинистые руки и облысевшую голову покрывали бурые старческие пятна, но глаза под красными веками изливали ровные, ясные лучи. – Испытует нас Господь и бедами земными по милости своей торит нам путь в царствие небесное. Будем молиться, дочь! Нет такого зла, что одолело бы Господню милость. Посещай храм Богородицы Халкопратийской, что в вашем квартале, молись и проси ее помощи. Не пройдет и года, как в награду за благочестие твое и за любовь к Пресвятой Богородице даст тебе Бог не одного, а сразу двух мальчиков-близнецов и сохранит их здоровыми и невредимыми. И принесут сии чада тебе много радости, ибо будут благочестивы, добронравны и трудолюбивы. Один получит в наследство мастерскую отца и прославится меж людей благодаря своему искусству, а другой, освоив книжную премудрость, сделается иноком, а потом клириком, и сохранит его Господь.

– Спасибо тебе, отче! – Клавдия упала на колени и прижала к губам потрепанный край рубища, облачавшего святого старца.

Это было не утешение – утешений она наслушалась, – но истинное пророчество и твердое обещание. Блаженный муж по имени Василий уже много лет жил в Константинополе и был широко известен благодаря своей святой жизни, дару исцеления и прорицания. Знали его и в самой царской семье: августе Елене он пять лет назад предсказал рождение сына, который воцарится, достигнув совершеннолетия. Отец Елены, василевс Роман, тогда посмеялся, сказав, что теперь знает срок своей смерти, и внука нарек тоже Романом. Виделся с Василием и сам Роман август: призванный в царские палаты, Василий кротко укорял главу христианского мира в корыстолюбии и блудодействе, но Роман и принял укоры не менее кротко и пообещал исправить жизнь свою. Многие позавидовали бы такой близости к богохранимому царскому семейству, однако к мирским благам и мирской чести Василий был равнодушен. От золотых номисм, что дарила ему царица, он отказался, назвав золото тернием, кое неприятно держать в руках, и двери кельи его по-прежнему были открыты для любого недужного или бедняка, кто просил помощи, наставления и утешения.

«Иакова-медника жена просит сына, чтобы муж не пил… – зевая, записывал Федос, раб-писец, сидя за беленой стеной старцевой кельи. – Леонила – ведьма, может наводить порчу…»

Под хитро устроенным звуковым оконцем у него было оборудовано удобное место для письма: столик, восковые таблички – не тратить же пергамент для всей этой бабьей дури, – кувшин разведенного вина и миска с вялеными смоквами.

В Константинополь Василия принесло Господне чудо – в прямом смысле принесло, по волнам. Без малого пятьдесят лет назад патрикий Самон приказал сбросить Василия с плывущего корабля, но два дельфина вынесли его на берег в предместье Константинополя. Здесь он жил сперва в доме некоего Иоанна, но после смерти хозяина и его жены, уже успев немало прославиться, перешел на жительство к другому домохозяину. Вольноотпущенник Константин, родом из Колхиды, по прозвищу Варвар, в Василею Ромеон был привезен еще отроком. Магистр Валериан, его хозяин, через двадцать лет отпустил его на волю, даже дал средства завести торговлю. А уж когда Валериан стал эпархом Константинополя, при таком покровителе дела Константина пошли совсем хорошо.

Сейчас Коста Варвар – высокий, грузный мужчина – был уже немолод, седые пышные волосы и кудлатая борода с редкими проблесками изначального черного цвета торчали во все стороны, а широкое лицо с толстым, сильно загнутым книзу носом благодаря коровьему взгляду карих глаз имело туповатое выражение. Но он был не так уж глуп: ему хватало ума хорошо выполнять порученное дело, но не хватало бойкости, чтобы пытаться извлечь из него личную выгоду.

– Потом был Ананий, торговец зерном, просил молиться за сына Филарета, что вечно ссорится с матерью и бабкой, – старец посоветовал сына женить, – докладывал вечером, когда Василий удалился на молитву, хозяину писец Федос, поглядывая в таблички: за день у старца посетителей перебывало много. – Была Антония, вдова кентарха Павла, что погиб при Мелитене семь лет назад – сын у нее подрос, хочет поступить в тагму Схол, и покровитель там есть. Антония спрашивает, отпустить ли сына служить или тоже убьют…