Владимир Кочев - Сожженная рукопись

Нет, не к пирожкам его вёл Онька Шустрый. Среди толпы любопытных базарный ханыга, щёлкая, как фокусник, костяшками, сожалея и стесняясь, комкая, совал выигрыш в карман. И отчего-то веселился, когда проигрывал. Дурачки не знали, что проигрывает он своим же тайным ассистентам. Он был артист в своём деле. Бывало, кто-то, разгадав его фокус, определял выигрышную костяшку. Но и на этот случай у него был упреждающий ход. Он неуловимым движением подменял костяшки на глазах у всех. Золотые руки, иллюзионист-циркач.

Онька поставил на кон червонец, указав на костяшку: это был выигрыш.

Привычным движением хозяин аттракциона хотел подменить её, но этот щенок-пижон своим неосторожным движением помешал: фокус не удался. Удвоенную сумму поставил ещё, выиграл снова. На этот раз ханыга проигрывал, не дёргаясь – понял, против него играет тёртая гнида. Но его лотерея была беспроигрышной для него. И на такой крайний случай у него заготовлен ход. А пижон будто развлекался, не спешил. Он, аккуратно расправив и свернув свой рабочий червонец, положил его обратно в пистон своих фраерских клёшей. А выигрыш, скомкав, как бумажки, сунул в карман этому оборванцу: «Пойдём, братик, к маме, нам повезло, мы выиграли». «Брат», улыбаясь, охотно закивал. Да не тут-то было: фокусник дал знак, и началось второе отделение его представления. Позволив им отойти на несколько шагов, дорогу им преградили два крепких молодца. Эти два фрея – подельники игрока. Знал Онька, покажи слабину – подбегут помощники, закричат «держи вора», забьют, очистят, оставят в чём мать родила.

Ещё не поравнявшись, один начал ласково, по «фене» что-то говорить, плавно водя руками. Драка начинается со слова: кто первый сдрыжит, тот и пропал.

«Бей первый, если их много», – стучало в голове. А рука уже лежала на финке. Не останавливаясь, шёл на них. По каким то признакам деляги поняли: ещё шаг, и нож будет в боку одного из них. Расступились.

«Ну что ж, свара не драка, пойдём кутить», – шутил Онь-ка, а руки его подрагивали. Спокоен был лишь Сёмка: он ничего не успел понять. По совету обретённого брата купил аппетитных пирожков, сколько вошло в руки. И здесь таился обман: пирожки, остывая, становились тонкими, как блины – из них выходил воздух.

Складывая их по три и подпивая молоком, Сёмка глотал по-собачьи, глаза пьянели. Андрюша снова коснулся его плеча: «Остановись – загнёшься».

Сёмка, поев, будто вырос, он был массивнее своего спасителя. С этого дня не отходил от него, как ласковый и верный пёс. А дальняя дорога судьбы надолго свяжет их. Преданным другом оказался Сёмка.

В колоде лишь чёрные карты,

А надо достойно сыграть,

Но все мы грешны и азартны,

Умеем, не сеявши, брать.

Сёмка лежал, примостившись в уголочке за буфетом, в другой одёжке, с лысой выбритой головой, свернувшись, как щенок в клубочек, дремал, щеки порозовели. Его никто не замечал, и он был рад, что живой и сытый и в тепле. А над столом с зелёным сукном висел дым, игроки, кроме Бледного, нервно курили, стояла необычная тишина. Сегодня игра получилась злая. Бык опозорился. Взять сейф в торгсине он всё же попытался, да облажался. Сейчас им брезговал даже «Старичок». Целый месяц Бык готовился на дело, обхаживал этого мастера-уркача. Но тот не соглашался ладить «струмент». Не так стар был тот старик, да года, прожитые в неволе, ещё при царе, приблизили старость на тот же срок. Он побывал почти во всех кичманах. А совдеповских боялся пуще ада. Там «шишку держат пацаны зелёные», не по закону живут, воров старых не почитают. А с баланды той сам ноги протянешь. В нутре у него что-то хлюпало, но немощь не замечалась. Он со знанием дела плёл байки про взятые сейфы, при этом казался удалым да не старым. Весь был в золоте и казался богатым. Много позже Андрей разгадает этих старичков-уголовничков. В их байках столько же правды, сколько золота в позолоченных часах, портсигаре и коронках-фиксах из простого пятака. Это заменяло им ушедшую силу, она нужна, чтоб сохранить масть и не попасть под власть. А попадать за решётку немощному ох как худо: там его место у параши. Вот старичок и не соглашался, но и показать слабину нельзя. И злой Бык не отступал – вынудил. А кончилось тем, что на месте преступления остался недобитый «хранила» да мешок со «струментом». Бык с подельниками еле смыться успели. По оставленным уликам сыскари вышли на старичка. Его «замели». Но он пока не колется – старый волк. Знает, пусть лучше кичман совдеповский на всю катушку, чем перо в бок.