Александр Владимиров: Кочевники

Потомки Джичи:

Хан Улукбек — правитель планеты (90 лет).

Мэнэр — старший сын хана Улукбека. (Правитель Улуса)

Улзий — средний сын хана Улукбека. (Правитель Улуса)

Урнур — младший сын хана Улукбека. (Правитель Улуса)

Бяслан — отец хана Улукбека.

Шахрух — брат Улукбека. При великом Хане Улукбеке служит в качестве суйбаши.

Бадма — третья жена хана Улукбека, мать Урнура.

Басанг — жена хана Улзия.

Зана — дочь хана Улзия.

Дервиш:

Ширэ Джиладкан — носит рваную одежду и серый колпак. На груди у него висит амулет, сделанный из прозрачного камня. Общается с духами. Иногда кажется, что знает о многом, но не говорит.

Кочевники, род Кайрат-бека:

Сумум-бек — тайджи. Старик преклонных лет с седой бородой.

Кайрат — старший сын Сумум-бека (отец Едугея) Ягычи — хана Урнура.

Ургалай невестка Сумум-бека (тридцать лет) жена Кайрата и мать Едугея.

Едугей — внуки Сумум-бека, сын Кайрата и Ургалай.

Цагаандорж — кочевник (примерно одного возраста с Сумум-беком) Его Юрта на краю

стана и он живет в ней один.

Меркаиты:

Девелу — тайджи меркаитов. Приграничного с тайгой племени кочевников.

Мунх — ягычи меркаитов.

Бат-Эрдэнэ — буюрук меркаитов.

Воины:

Чойжи — один из воинов (батыров) хана Урнура.

Язим — ягычи хана Урнура.

Буха — ягычи хана Урнура

Акуд — буюрук кешикетов.

Жаргал и Жиргал — братья-близнецы. Воины из Улуса Мэнэра.

Дарга — воин хана Улзия. Пилот корабля — «Сарай».

Горожане и кочевники:

Ван Тие Мин — астроном.

Турсун — бывший тайджи, глава карсаков.

Дервиш появился в этих краях под вечер, когда Юлдуз последний раз коснулась, нежными лучами, степной травы и скрылась за горами. Видно было, что проделавший долгий путь, нищий устал. Одежда его поизносилась, а старый колпак был порван в нескольких местах, а на шее среди лохмотьев висел странный амулет. Он хотел было присесть, отдохнуть, но тут его взгляд привлек дымок, поднимавшийся в вечернее небо. Глаза дервиша радостно заблестели, и ему на секунду показалось, что усталость сама собой куда-то ушла, и он, чувствуя, что стан кочевников где-то близко, вновь обрел какую-то легкость. Нищий прибавил шаг и вскоре разглядел около десятка юрт, разбросанных на равнине. Несколько всадников с помощью деревянных изогнутых к низу палок, на своих низкорослых лошадках, чуть поодаль гоняли мяч. Несколько кочевников стреляли из ружей. Дервиш остановился и носом втянул запах, что витал в воздухе. В ближайщей юрте, у той, где стоял бунчук и принадлежащей не иначе тайджи, готовили плов. Нищий на секунду закрыл глаза и представил, как хозяин протягивает ему большой кусок мяса, затем жена его красавица подносит огромную пиалу с кумысом.

Чуткий слух дервиша уловил стук копыт, он приоткрыл глаза и взглянул в ту сторону, откуда тот доносился. Прямо к юрте тайджи, скакал парнишка лет тринадцати-четырнадцати. Не иначе сынишка хозяина стойбища. Тот спрыгнул с коня и под узду повел его к табуну. Дервиш улыбнулся, вновь закрыл глаза и попытался представить, как его потчует хозяин юрты. В этот раз у него ничего не получилось, к тому же на секунду показалось, что слышит он голоса. Совсем рядом. Нищий открыл глаза и огляделся. Рядом никого не было.

— Уже с голоду начало мерещится, — проговорил он и ускорил шаг.

Дервиш шел между юрт, ловя на себе взгляды любопытных мальчишек. Даже игравшие в поло всадники прекратили гонять мяч и уставились в его сторону. Ходил слух среди кочевников, что только этот странный бедняк мог общаться с душами предков. Обычно его появление не сулило ничего хорошего. Дервиш приблизился к юрте тайджи. Только собаки не испытывали перед ним никакого ни трепета, ни страха. При виде чужого они подняли лай. Из юрты вышел мужчина лет двадцати пяти, в красном халате с косым бортом, зеленых шароварах и оранжевых сапогах. На голове у него была меховая шапка, надвинутая на глаза. Обвисшие усы, небольшая бородка. В правой руке плеть.

— Могу ли я войти, — по старой традиции, оставшейся еще со времен прародителя их Темуджина, проговорил дервиш, спрашивая разрешения войти. Причем сделал это он так громко, насколько хватило ему сил. Не дай бог, хозяин дома подумает, что дурные у гостя намерения.