Владимир Кочев - Сожженная рукопись

В приёмной встречает прислуга, она потомственная – осталась от прежних хозяев. В гостиной накрыт стол, гости слегка пригубили и закусили, прошли в кабинет хозяина. Игривая хозяйка, жена важного гостя и Андрюша играют в подкидного дурачка. Андрюша «дурачок», дамы сочувственно смеются.

В настоящей игре Онька не участвует. Он студент, на практике, дядя взял его с собой в командировку.

«На счастливую карту не надейся, – наставлял Бледный. – Она выпадает на равных. В картишки с крапом, наколками, передвижным очком сыграет и дурак. В карты выигрывает умный. Но это с равными – лоб в лоб. Подлых не жалей, играй на верняк». Как играть на верняк, Онька уже умел. Усвоил он и сочинённые Бледным приёмы тасовки колоды и сброса. Фокус можно разгадать, но не увидеть, не доказать. А с умным помощником ещё легче. Одними глазами, вздохами можно передать сотню ценных знаков. А у высокого мастера пальцы чувствуют и лицо карты. Кожа на подушечке пальца тонкая – срезается. Играли молча. Напряжение незримого поля страстно сжимало тело.

Незаметно заходила хозяйка, как называл её Бледный по телефону – Киска. Красивая изящная, голубоглазая, держа длинную папиросу, наблюдала за блюдом с деньгами. Вот банк перекочевал в карманы Бледного, и хозяйка ласково и капризно приглашает к столу. Расточительный хозяин угощает редким коньяком.

«Ну что ты, Васька, пристал к Николаю Павловичу, у него же язва, врачи запретили», – ворковала хозяйка. Васькой она называла мужа, но любимого кота величала Василием. Язва – был обман. Пахан наставлял Оньку: «Игрок не нюхает, не пьёт, не курит».

«Николай Палыч, инструмент настроили», – сообщает хозяйка. Бледный, спасаясь от угощения, пересаживается за пианино. Его умелые пальцы извлекают сейчас простые барабанные звуки. Осмелевшая от выпитого жена важного гостя подошла и, облокотясь на «инструмент», изготовилась петь. У неё оказался дикий сильный голос. Лиса с двумя головами подпрыгивала на её крутой груди.

«У вас прекрасное сопрано, – искренне удивился Бледный. – Я вас сведу с преподавателем». Однако игрокам не терпелось снова сесть за карточный стол. Хозяин, важный гость и его товарищ снова проигрывали. Бледный удивлялся своей удаче: «Мне почему-то сегодня везёт». Васька вторую половину играл совсем невнимательно – сказывался удивительный коньяк. Во второй раз он заходил в спальню, возвращаясь с оттопыренными карманами. Эти деньги лежали в портфеле, рассыпанные, он не успел их разложить по пачкам. Работая на стройке прорабом, приписывал рабочим. Половину они отдавали ему. Васька – широкая душа, жил неплохо во все времена. Родом откуда-то из-под Одессы. Работал на камбузе, «мыл ложки». А с семнадцатого года перепробовал все должности, быстро поднялся вверх. Он не был партийным, но «косил» под него. Носил френч с галстуком, галифе, сапоги с мягкими брезентовыми голенищами. Помогала осанистая внешность да удивительное время. И вот снова в дверях появилась Киска, когда все деньги игроков стали собственностью Бледного. «Вася, идём спать!» – капризно приказала она. Бледный с сожалением сгрёб остаток выигрыша.

Что совершенней может быть в природе,

Чем тело женщины во цвете лет?

Но счастье прячется в колоде,

И на руках той карты нет.

Онька только разоспался, но что-то заставило его проснуться. Разлепил глаза, увидел, почти ослеп: Киска, уронив шубку, надвигалась на Бледного. Она не походила на ту вчерашнюю. Глаза искрились через вуаль. Чёрная мушка над полной губой вздрагивала, прозрачное лёгкое одеяние плохо скрывало тайны женщины. Грудь подымалась, поясок плавал на бёдрах. Она бы упала, если б Бледный не подхватил её. Онька отвернулся, поспешно оделся и вышел.

Он «летел» по городу, не видя ничего. Женщина завладела сознанием, она стояла в глазах. Свернул на поперечную улицу, зимнее солнце возникло на горизонте, отделилось от края земли и остановилось в небе. Онька, не осознавая, смотрел на него, женщина светилась вместе с лучами. Глаза слепило так, что яркий шар потемнел. Но мантия по краям горела, а в центре виденье женщины манило и не уходило. Сколько раз встречал восход и не замечал его! Вот и женщину увидел впервые.

Выезды повторялись, гости Васьки менялись. Элегантная хозяйка была так же со всеми мила, так же умело устраивала картёжные вечера, а утром приходила к Бледному. Андрюша не мог на неё глядеть, как не могут люди смотреть на солнце. А она, жалея, поглядывала на него с нежной материнской любовью.