Олег Иралин - Для кого встаёт солнце. Доблестным предкам посвящается

Царь Давид обозревал поле сражения с невысокого холма. Он не скрывал довольства от ожидавших рядом придворных: степняки успешно убивали степняков, что не могло не радовать грузинскую знать. И те, и другие были чужды горцам, и большой разницы в них они не видели: просто одни из сражающихся были мусульманами, а другие – ещё нет. Больше того, воевавшие на их стороне кочевники бились за обещанную награду, и чем больше наёмников останется на этом поле, тем меньшему их числу придётся платить! Давид повернул голову к ожидавшему рядом Вахтангу и спросил:

– Как думаешь, осилят огузов наши кыпчаки?

Советник пожал плечами и внимательнее вгляделся в разыгравшуюся перед ними драму. Всё поле сражения окуталось клубами пыли. Если в самом центре его шла интенсивная рубка, то по краям всё чаще наблюдались короткие стычки с продолжительной перестрелкой между ними. Обе стороны отлично владели луками, и успешно использовали своё умение.

– Смотри, государь! – наконец произнёс Вахтанг. – На правом фланге сельджуков всё больше, и с тыла подходит свежее подкрепление. Мало кыпчаков перед ними, не устоять им перед решительной атакой.

Действительно, противник, накопив силы на правом фланге, имел здесь явное преимущество перед обескровленными отрядами кыпчаков, что тонкой лентой растянулись перед ним. Но сельджукские всадники не торопились переходить в наступление. Грузины вгляделись, и вскоре стало очевидно, что враг, используя образовавшийся выступ, готовит удар во фланг продвинувшимся в центр кыпчакским ударным отрядам. Обстановка накалялась с каждой минутой, и Давид потемнел лицом.

– Гонец от хана! – послышался крик от подножия холма, оттуда, где скопились в ожидании команд азнаурские отряды.

На холме, на взмыленном гнедом коне, показался всадник. Кыпчак подскакал к оживившейся знати и во всеуслышание, надрывая горло, передал послание Тугоркана.

– Пора, царь! – прокричал он. – Верховный хан ждёт, когда отправишь ты тех воинов, что под рукой неверных тебе азнауров! Сейчас самое время!

Действительно, время назрело, и это понимал не только фактический командующий. Правый фланг выдавался в том месте, где накануне намечен был предательский переход изменивших царю отрядов. Хан торопил, и приходилось придерживаться договорённости. Давид кивнул своему советнику, и тот поскакал, торопясь отдать приказание, а царь знаком подозвал ожидавшего неподалёку Балдуина Иерусалимского.

– Как только поскачут наши, выступай со своими рыцарями вслед, – сказал он. – Остановишься на намеченном рубеже и жди, как договаривались.

– Посмотри вперёд, Давид! – хмуро возразил Балдуин. – Если твоим всадникам удастся увлечь за собой эту массу, то моим двум сотням придётся противостоять тясячам! Не правильнее ли будет заступить им путь вместе, ведь под твоей рукой здесь пятнадцать тысяч!

– Отбрось сомнения, храбрый Болдуин! – произнёс царь. – Твоя задача – вместе с моими витязями выманить огузов на себя. Там, в низине, что вон за той рощей, притаился резерв Тугоркана. Как только оторвутся преследователи от своих, кыпчаки ударят во фланг, а там вступлю в дело и я! Ты же, как только увязнут сельджуки в схватке с кыпчаками, отступай обратно, ведь сейчас твои рыцари – самая верная моя опора!

Вскоре дальний край скопившихся у холма грузинских тысяч пришёл в движение, и несколько сотен принуждённых к атаке всадников гурьбой поскакали к месту битвы. Вслед неспешным шагом выдвинулась рыцарская конница, за ними последовали все две тысячи оруженосцев и вооружённых слуг. Грузинские всадники наконец достигли места схватки, кыпчакские лучники расступились, и сотни копий пронзили грудь не ожидавшим подвоха мусульманам. Как и предвидел Тугоркан, месть за предательство настолько овладела сердцами тюркютов, что они, воспылав гневом, уже не слышали команд своих начальников. Воины легко опрокинули грузинских витязей вспять и погнали прочь. Теперь все отряды, подготовленные для удара во фланг основных кыпчакских сил, оказались вовлечены в преследование. Тщетно эмир Хилла пытался остановить их, надрывая осипшее горло и приказывая горнистам трубить отступление: разъярённые воины не слушали его. Когда же пред их очами предстали выстроенные в боевой порядок западные рыцари, по несущейся лаве воинов пронёсся боевой клич. И вот, когда их копья почти касались спин удиравших грузин, когда уже рукой подать до опустивших забрала рыцарей, справа ударила выстроенная в боевой порядок конница Тугоркана. В сотне метрах от рыцарских шеренг завязалась жестокая сеча, но они не спешили вступать в бой. Нет, верный рыцарской чести Балдуин Иерусалимский не стал бежать вдогонку не сбавляющим ход давидовским витязям, но и не устремился вперёд, торопясь на помощь выручившим его союзникам: его крестоносцы не сделали ни шага. Они просто сидели на крепких конях, сжимая в руках тяжёлые щиты, и смотрели.