Олег Иралин - Для кого встаёт солнце. Доблестным предкам посвящается

– С сельджуками!

Тугоркан едва улыбнулся уголками полных губ и уточнил:

– А сколько раз они были биты… неверными?

– Много! – признался грузинский царь. – Последнее время счастье изменило им.

– Хорошо, – произнёс хан и, уловив удивление во взгляде собеседника, пояснил: – Мы используем как верность твоих азнауров, так и храбрость приведённых Балдуином рыцарей.

При последней фразе Боняк прыснул, едва не расхохотавшись в лицо царю, а Атрак с покрывшимся пятнами лицом принялся рассматривать ножны своей сабли.

– У твоих предателей есть время сбежать сейчас, – продолжал Тугоркан, – но они собрались совершить подлость во время сражения, на глазах у всех. Это значит, что враг извещён об их намерении, иначе это сборище будет расстреляно лучниками сразу, как только достигнет расстояния, равное полёту стрелы. Накануне сражения мы возьмём этих азнауров, вынудив их всадников по нашему сигналу скакать к сельджукам на оговоренном ими участке. Как только они достигнут не ожидающего подвоха врага, пусть рубят и колют, пока пришедшие в себя воины не погонят их обратно, на вышедших вслед рыцарей. Если между ними и мусульманами такая нелюбовь, то, скорее всего, в преследование азнауровских всадников будут вовлечены многие. И ещё больше воинов атакуют, сломав свои порядки, увидев выступивших навстречу крестоносцев! Когда, да поможет нам Тенгри, свершится задуманное, мой резерв ударит в один фланг, а ты поддержишь с другого!

Над расставленными вкруг кибитками кочевников разнёсся запах приготавливаемой пищи – наступил вечер, а с ним и время ужина. Кыпчакские женщины склонились над казанами, рядом сбились в табуны кони, тут и там резвились стайки ребятишек. Прошёл час, за ним второй, над благословенной землёй сгустилась тьма, и плотно покушавшие воины стали готовиться ко сну. Наутро предстояло сражаться, и сейчас требовалось хорошо отдохнуть.

А в грузинском лагере продолжался шум. В просторной палатке, несмотря на позднее время, десяток азнауров продолжал пировать. Крики и песни заглушали разговор расположившихся неподалёку воинов, то и дело сновали гружёные бурдюками слуги, и провозглашаемым тостам не было числа. Внезапно послышался топот копыт. Из темноты вынырнула сотня конных половцев и рассредоточилась вокруг палатки, оттеснив от неё растерянных грузин. Подскакал ещё десяток, и вновь прибывшие всадники спешились. Давид в сопровождении половцев шагнул в палатку, и веселье закончилось. Донеслись короткие реплики, шум возни, и вскоре степняки выволокли троих азнауров с лицами, залитыми кровью. Их, словно тюки, бросили на крупы коней, и кыпчаки с Давидом снова скрылись во тьме, словно их и не было.

Ночь выдалась тёплой. Под утро померкли звёзды, подул свежий ветер, и горизонт с востока заметно просветлел. Сельджуки знали, что в наступающий день не миновать битвы, но совсем не ждали её начала в столь ранний час. Воины только пробудились и о выстраивании в боевой порядок никто и не помышлял, когда совсем рядом с лагерем раздался кыпчакский клич. Его подхватили тысячи голосов, и удивлённые сельджуки увидели, как на них надвигается стена сомкнутого строя всадников. Тяжело вооружённые, укрытые металлическими доспехами кыпчаки не оставили никаких шансов передовым лагерям мусульман. Немногие обратились в бегство. Но большинство, воспылав присущей тюркютам храбростью, почти безоружными бросались навстречу врагу, погибая под копытами и ударами копий. Всё пространство огласилось криками и воплями. А из темноты, словно стена призраков, снова вырвался тесно сомкнутый строй, за ним ещё один, и тяжело вооружённая конница врезалась в самую глубь врага, оставив позади обрушенные палатки и горы трупов. Сельджуки быстро пришли в себя. Те, кому повезло расположиться лагерями в тылу, успели облачиться в доспехи и выстроиться. Кыпчаки, успев к тому времени изрубить едва ли не половину султанского войска, теперь с каждой минутой замедляли своё продвижение. Всё чаще на их пути вставали полностью вооружённые, готовые к сопротивлению отряды, и вскоре, воодушевляя так и не сломленных мусульман, в утреннем воздухе раздался крик: «Аллах Акбар!» Диск красного солнца уже достаточно приподнялся над горизонтом, и его лучи отразились на шлемах воинов, которые в тесных рядах, перейдя в рысь, мчались навстречу, ведомые эмиром Марди. Конные ряды сшиблись, протыкая коней и всадников копьями, сбивая тех и других оземь и безжалостно топча копытами, а со спин вступивших в схватку воинов уже нахлынула вторая волна конских и человеческих тел, за ней третья, и вскоре выжившие смешались, продолжая рубиться в неимоверной тесноте, часто не имея возможности повернуть коня вспять.