Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том девятый

– Это Михайлыч, – вмешался Гена, успевший уместить Тому или Таню рядом, – он заика, поэтому стесняется. Риммочка, не бойся, он не кусается, – на розовых губах заиграла легкая улыбка.

– Я не боюсь, – девушка коснулась его ладони, – очень приятно, а как вас зовут?

– Он у нас Петр, – летчик пошарил по столу, – выпьем за встречу, девушки…

– Выпьем, – инспектор не мог отвести глаз от Ривки Бергер, – непременно выпьем, Гена.

В темных сенях загремело жестяное ведро. Полосатый кот, оскорбленно зашипев, вылетел из-под ног Пьера.

– Лампочку надо ввернуть, – озабоченно сказала кутающаяся в шерстяной платок бабка, – возраст у меня не тот, чтобы по стремянкам лазить.

Римма, как Пьер велел себе называть девушку, весело заметила:

– Петр Михайлович ввернет, Ангелина Васильевна, – узкие глаза бабки недоверчиво сощурились, – он мужик рукастый, он и с дровами поможет, – смуглое лицо новой квартирной хозяйки Пьера оставалось недовольным.

– Прямо не знаю, – Ангелина Васильевна остановилась перед обитой прорванным дерматином дверью, – комната маленькая ровно конура. Стыдно туда человека селить, хотя после войны мы в ней сам-пятеро жили, – по лицу бабки Пьер понял, что у нее есть северная кровь.

Римма внезапно сказала:

– Петр сава хасава, пидья манзара, – бабка подтолкнула ее: «Пидья тов Печора джав?». Римма кивнула:

– Петр ху мервуна хайя манзара. Джилейя хардар, – она взяла Ангелину за сухую ручку, – эя?

Пьер понятия не имел, о чем они говорят. Бабка распахнула дверь.

– Здесь койка и коврик, – Ангелина Васильевна вздохнула, – шкаф, тумбочка…

Подслеповатое барачное окно выходило в палисадник, трепещущий золотом полярных берез. Давешний котик, ловко проскользнув между ними, уселся на покрытый вспучившейся краской подоконник. Пьер покачался на половице.

– Наверняка, гнилые, – понял инспектор, – переложить бы их. Впрочем, весь барак дышит на ладан, если говорить по-русски, – они с Риммой быстро покинули застолье. Гена, обнимавшийся со все-таки Томой на тахте, пьяно пробормотал:

– Михайлыч, на выходных едем на рыбалку. У моего кореша есть катер, – Пьер отозвался: «Непременно». Во дворе он смешливо заметил мадемуазель Бергер:

– Летчик пригодится в хозястве, – Пьер оглянулся, – это полезное знакомство. Вокруг никого нет, – лайка, сидящая на цепи, лениво помахала хвостом, – я могу не заикаться, – он заставлял себя не рассматривать девушку слишком откровенно.

– Ей семнадцать лет, – бессильно понял Пьер, – а мне за тридцать, то есть тридцать один. И я не еврей, зачем я ей нужен? – Ривка-Римма носила хорошенькие, вышитые бисером сапожки и отороченную мехом курточку. Перехватив его взгляд, девушка объяснила:

– Это летняя обувь, кисы. Зимой их меняют на пимы, но я надеюсь, что до зимы вы найдете Паоло, – она вытащила пачку сигарет, – а что касается заикания, то продолжайте, у вас так не слышен акцент, – Пьер едва успел чиркнуть спичкой. Ривка заметила:

– Мне не исполнилось восемнадцати, мне не полагается курить. У нас строгая директриса, а город маленький, все друг друга знают. Если ей расскажут, что меня видели курящей, мне попадет по первое число, – Ривка деловито добавила:

– Я говорила с мамой и все знаю и о вас и о Майе, – она со значением помолчала, – получается, в Москве вы видели Исаака только несколько часов? – Пьер грустно кивнул:

– Мы поехали на Казанский вокзал, где у него была деловая встреча, – он решил умолчать о самородке, – там его арестовали, но мы с Ми, – он вовремя поправил себя, – с Майей успели скрыться от милиции, – Ривка поджала губы.

– Фараон рано или поздно умрет, – нараспев сказала девушка, – и мы освободимся из Египта в наши времена и наши дни. Сара в земле обетованной, и мы тоже там окажемся, – она встряхнулась, – но сейчас надо позаботиться о ночлеге, – девушка привела его именно на улицу Победы.

– У меня есть знакомый журналист, – заметила она по дороге, – у него однокомнатная квартира в центре, но тебе не стоит там появляться. Погоди, – Ривка оживилась, – я знаю подходящую квартирную хозяйку. Я подрабатываю нянечкой в детском саду, а она повариха, – оглядев действительно тесную комнатку, Пьер кинул рюкзак на незастеленную койку.

– В-в-все подходит, А-ангелина Васильевна, – мучительно заикаясь, сказал он, – с-с-пасибо, – бабка повела носом.

– Пидья сярка нгабтесь, – кисло сказала хозяйка, – пидья сярка нгерць? – Римма с готовностью ответила: