Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том девятый

– Нет, – призналась девушка, – у меня только восемь классов и ПТУ. Мама болела, мне пришлось рано пойти работать, – Сидоров деликатно решил не интересоваться отцом девушки, – мне нравится читать, но истории я совсем не знаю. Это что-то из старых времен?

Полковник любил исторические романы и с удовольствием листал милицейские детективы, сожалея, что писатель Левин больше не печатается.

– Его книги лучше повестей Семенова, – вздохнул полковник, – вроде бы он сидит за убийство из ревности. Наверное, его скоро выпустят и он вернется к творчеству, – отдав должное клюквенному варенью Майи Наумовны, он добродушно сказал:

– Именно. Посаженый отец и посаженая мать заменяли невесте или жениху родителей. Значит, вы с гражданином Лопатиным познакомились заочно? – Майя Наумовна разрумянилась еще больше. Девушка подергала кисти на платке.

– Ей идет такой цвет, – на бордовой шерсти цвели пышные розы, – хватит ее рассматривать, – одернул себя Сидоров.

Его взгляд уперся в круглую коленку, обтянутую скромной юбкой. Девушка оделила начальника домашними сладостями. Майя Наумовна привезла в Заполярье медовый кекс с имбирем и подсолнечную халву.

Сидоров на досуге любил постоять у плиты. Его жена, врач в поселковой поликлинике, готовила однообразно, а полковник ценил хорошие застолья. Он охотился, рыбачил и устроил на балконе маленькую коптильню.

– Надо развести дома помидоры дома, – он пробежал заявление Майи Наумовны о регистрации брака, – она цветовод, но, наверное, разбирается и в овощах.

Профессия гражданки Гольдберг казалась полковнику подходящей для девушки. Заведя разговор о помидорах, он удовлетворенно понял, что не ошибся. Мило картавя, Майя Наумовна дала ему здравые советы, заметив, что дома можно выращивать и клубнику.

– Насчет Виктора Алексеевича, – она опять смутилась, – я ездила в гости к тете Фане в Сыктывкар. Виктор Алексеевич им писал, когда ему еще позволяли. Он знает тетю Фаню и дядю Лазаря по Москве…

Полковника даже не раздражали, как обычно, еврейские имена. Он считал, что евреи совсем зарвались.

– В телевизоре и на радио только они, – хмыкнул Сидоров, – Ивановых и Петровых зажимают, а Хазановы и Жванецкие слышны из каждого утюга. Говорят, что Высоцкий тоже еврей.

– Однако евреечки бывают очень сладкие, – глаза вернулись к груди Майи Наумовны, – повезло сухарю Лопатину… – девушка оживилась:

– Я увидела карточку Виктора Алексеевича и написала ему, – она вздохнула, – мы хотели зарегистрироваться в Забайкалье, но его перевели сюда и я решила приехать…

Сидоров не сомневался, что зэка рассчитывает на амнистию. Лопатин сидел уже шесть лет.

– Лет через шесть его могут выпустить, – полковник завизировал заявление Майи Наумовны, – а дальше, как говорится, еврейская жена не роскошь, а средство передвижения, – он решил, что Лопатин нацелился на запад.

– Скатертью дорога, – он расправился с вареньем, – нечего тянуть, рабочий день заканчивается, – взявшись за телефонную трубку, Сидоров по-отчески сказал:

– Зачем бродить по поселку в поисках ночлега? Получите штамп в паспорт и пойдете в комнаты для семейного свидания, – в комнатах пребывал свихнувшийся, как считал Сидоров, зэка Максимов.

– Кто еще будет распевать гимны целыми днями, – Майя Наумовна благодарно кивнула, – ничего, она будет сюда приезжать, мы поддержим знакомство, – полковник незаметно облизал губы. Набрав дежурку, он распорядился вызвать Лопатина.

– По личному делу, – тонко улыбнулся начальник колонии.

Витя никогда не бывал в комнатах для семейных свиданий.

– Или для обычных свиданий, – он пока не опомнился от изумления, – у меня было всего одно свидание, и то тайное.

Его супруга, как полчаса назад напыщенно сказал полковник Сидоров, хлопотала над шатким кухонным столом. Тесное помещение напоминало обычный гостиничный номер или комнатку в общежитии. Витя немало пожил в таких, разъезжая по делам Картеля в Казахстане и Сибири. На раскаленной спирали электрической плитки уютно пыхтел эмалированный чайник.

Единственную узкую кровать аккуратно застелили свежим бельем. В комнатке нашлась и невиданная по лагерным меркам роскошь. В ванной, отделанной дешевой голубой плиткой, из кранов хлестала горячая вода.

– С отоплением у нас проблем нет, – Витя зачем-то повертел очки, – вокруг много природного газа, – надев очки полгода назад, он еще к ним не привык.

– У папы хорошее зрение, – вспомнил он, – вернее, в Казахстане было хорошее. Может быть, у него тоже сейчас появились очки…