Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том девятый

Исаак и не собирался спорить.

– Осталось еще три часа, – блаженно подумал юноша, – полагается подождать ночи, но я не могу…

За холщовыми занавесками в высокой траве трещали кузнечики. Над дачными улицами кружила дальняя музыка репродуктора. Пылинки плавали в луче солнца, ее темные волосы пахли цветами. Он целовал тонкие пальцы, зарывался лицом в мягкие ладони.

– Так не положено, – пробормотал Исаак, – сейчас день, но…

Мишель потянула его к себе. Под ее свитером таилось нежное, горячее. Исаак не мог оторваться от сладких губ девушки.

– Мы муж и жена, – Мишель откинула голову назад, – теперь мы никогда не расстанемся…

Конверт полетел на пол, Исаак легко поднял ее на руки.

– Никогда, любовь моя.

Динамик над откатывающейся деревянной дверью пробормотал: «Хино… новка няки…». Исаак Бергер ухмыльнулся:

– Выхино, следующая остановка Вешняки. Двадцать минут до Казанского вокзала, – он вытянул ноги в импортных горных ботинках, – маршрут я знаю наизусть.

В пустом вагоне некому было обратить внимание на компанию, севшую на электричку в Малаховке. День был рабочий, дачники оставались в столице.

– Жители области тоже уехали, – заявил Исаак, – только в другом направлении. Они ужинают перед голубыми экранами, нам никто не помешает, – он ласково привлек к себе Мишель.

– Мы вдоволь наговоримся завтра, но и сейчас надо перекинуться парой слов.

Девушке отчаянно хотелось спать, но Мишель велела себе собраться.

– Поспишь в плацкарте, – сердито сказала себе она. – пока не след расслабляться.

Ей не хотелось вставать с крепко сбитого топчана, выныривать из-под теплого одеяла, отрываться от надежного плеча Исаака.

– Словно внутри меня жила сжатая пружина, – шепнула она мужу, – а сейчас она расправилась.

Длинные ресницы дрогнули. Исаак словно ребенок потыкался губами в ее ладонь.

– У меня так же, – он тяжело дышал, – я ждал тебя, а сейчас, – он попытался найти слова, – все оказалось лучше, чем я мог надеяться, лучше, чем писали мудрецы, – юноша понял слова из Торы, давно выученные наизусть.

– Она часть меня, – Исаак слушал стук ее сердца, – мне не надо никого другого. Нас сотворили друг для друга, мы навсегда останемся вместе.

Ему отчаянно не хотелось размыкать руки. Ее каштановые волосы растрепались, щеки разрумянились. Мишель лукаво улыбалась.

– Надя мне кое-что рассказала, – жена приподнялась на локте, – но я и не представляла, что может быть так хорошо, милый.

Мишель вспомнила, что ей надо опять появиться в микве.

– Окунешься в Сыктывкаре, – уверил ее муж, – все равно в поезде не получится остаться вдвоем.

Мишель со вздохом подытожила:

– Значит, осталась еще одна ночь, – Исаак кивнул, – а завтра утром придется опять ехать в Москву.

Поезд на Сыктывкар отправлялся в час дня. С вокзала Исаак хотел позвонить Катерине Петровне в Ярославль.

– Запиши ее телефон и адрес, – попросил он Мишель, – она приходит на перрон, когда я еду домой. Она передает нам гостинцы, а я оставляю ей деньги. У нее десять детей, но трое старших сыновей сидят, – Мишель удивилась: «За что?».

– За веру, как мой папа, – мрачно ответил Исаак, – они баптисты, их прессуют не слабее евреев. Только нас кое-как отпускают в Израиль, а баптистам деваться некуда, – муж поднял из разбросанного по полу вороха одежды часы.

– Двигаемся, милая. Выпьем кофе и пойдем на станцию.

Над Малаховкой сиял огненный осенний закат. Присев на подоконник, Исаак полистал документы так называемой Майи Наумовны.

– Работа отличная, – Мишель устроилась рядом, – но в загс мы с тобой не пойдем, – он поцеловал жену в нос, – потому что… – девушка кивнула:

– Тебе не стоит появляться в поле зрения мелухи. Ничего, – Мишель хихикнула, – матерям-одиночкам дают пособия, а ктуба у меня при себе.

Конверт надежно улегся в карман ее нейлоновой куртки. Мишель намеревалась сменить гардероб в Сыктывкаре.

– И называй меня Майей, – напомнила она мужу, – во всем нужна аккуратность, – Исаак закатил глаза.

– Ты словно тетя Марта, только маленькая, – он пощекотал девушку. Мишель серьезно отозвалась:

– Вообще-то это комплимент.

Завидев Пьера на перроне станции, девушка удовлетворенно сказала:

– Вот он прибарахлился, – Исаак присвистнул:

– Молодец, ты знаешь нужные словечки. Действительно, – он окинул взглядом кузена, – Петр Михайлович Волков больше не напоминает карикатуру из «Крокодила», – инспектор листал именно этот журнал.