Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том девятый

– В парикмахерской подхватил, – объяснил Пьер, – Майя Наумовна, это мы с тобой, – патлатая парочка в джинсах дымила сигаретами, – то есть я был таким.

В пахнущей дешевым одеколоном парикмахерской заика Волков едва начал объяснять, что ему, собственно, нужно.

– Хочешь укоротить твою кефаль, – бесцеремонно заявил молодой парень в несвежем синем халате, – изобразим все по высшему разряду.

От Пьера еще разило тройным одеколоном.

– Вообще-то это кельнская вода, – он вытянул ноги, – жаль бачков и бородки и жаль настоящих джинсов.

Советские штаны серого цвета, согласно этикетке, произвели на фабрике «Вымпел». Исаак заметил:

– Можно было загнать твои шмотки в Сыктывкаре, но лучше не рисковать…

Динамик прохрипел: «…овая… очная».

– Новая, следующая Сортировочная, – Исаак оглянулся, – давайте покажу вам самородок, – Мишель ахнула:

– Сколько в нем граммов, – девушка робко коснулась золота, – сколько он стоит? – Исаак отозвался:

– Цены есть разные, но на Казанском вокзале мне дадут хорошую, туда приедут серьезные люди.

Он рассказал Пьеру и жене об аресте смотрящего.

– С ним плакал мой банковский вклад, если можно так сказать, – хмуро заметил Исаак, – я звонил адвокату Арии, однако он с помощником на процессе на Украине, а больше я юристов не знаю. Дело не в деньгах, – он помолчал, – Павел Петрович пожилой человек, он ровесник Волка.

Исаак надеялся, что на Казанском он узнает что-то о судьбе смотрящего.

– Вы отправляйтесь в буфет, – велел он Пьеру, – вам рядом со мной болтаться не надо.

Пьер следил за тусклыми звездами на чернильном небе. От заката осталась только яркая полоска на горизонте. Динамик квакнул, в вагон ворвался неожиданно ясный голос диктора:

– Передаем заключительный концерт Песни-77. Поют Анна Герман и Лев Лещенко. Песня «Эхо судьбы», музыка Евгения Птичкина, слова Роберта Рождественского…

Стучали колеса, Пьер привалился виском к стеклу. В Париже он не слышал этой песни.

– Совсем новая, – понял инспектор, – все действительно так. И даже в краю наползающей тьмы, за гранью смертельного круга все равно остается любовь. Она сильнее смерти, сильнее всего. Я любил Магдалену, – он скрыл вздох, – но я полюблю снова и меня тоже полюбят… – Исаак потормошил его.

– Пошли, Петр Михайлович, – инспектор встряхнулся, – Казанский вокзал.

Натянув уродливую советскую куртку, Пьер двинулся в тамбур.

Саша в первый раз переступил порог здания МИДа на Смоленке, однако не увидел внутри никакой разницы с Лубянкой. Полированные половицы поскрипывали под ногами, от плюшевых штор с бомбошками неуловимо пахло пылью.

Он оставил «Волгу» на служебной стоянке на задах здания. Шпиль министерства уходил в закатное московское небо. На Садовом гудели машины. Саша помнил, что шпиль установили на высотку по распоряжению товарища Сталина.

– Или министра Берии, – он остановился на гранитных ступенях, – однако конструкция легкая, поэтому наверху нет красной звезды, как на остальных высотках.

Звезду заменял массивный герб на фасаде. После смерти Сталина архитекторы хотели избавить здание от ненужного шпиля.

– Хрущев велел сохранить его, как памятник глупости, – хмыкнул Скорпион, – ерунда, Сталин отличался редким умом. По крайней мере, он или Берия не сомневались бы, что делать в нынешней ситуации.

Ситуация, если и не была катастрофической, то двигалась к таковой.

Время на водолазном Panerai Саши приближалось к девяти вечера. Министерство иностранных дел, следуя словам поэта, тоже никогда не спало. Посла Республики Франция вызвали для передачи официальной ноты именно к девяти.

Шесть часов назад, примчавшись в гостиницу «Националь», месье Анатоль, старший лейтенант Лебедев, обнаружил номер Атоса запертым. Сначала коллега хотел поднять тревогу, однако у него хватило ума спуститься к портье, где выяснилось, что месье де Лу оставил ключи на стойке. Номер блистал отсутствием месье и мадам и присутствием их багажа. Паспортов в вещах не обнаружили. Портье не помнил, когда именно гости покинули «Националь».

– У нас много постояльцев, – виновато сказал он, – за всеми не уследишь.

Следить за постояльцами вменялось в обязанность парням, дежурящим в вестибюле, однако и они не заметили месье и мадам.

– Они переоделись в номере, – скрипуче сказал товарищ Котов по телефону, – на выставке девица, – наставник, хотел выругаться, но сдержался, – обвела меня вокруг пальца. Она разыграла обморок, а я не хотел болтаться рядом. Думаю, что они назначили рандеву с сообщником, – таковым мог быть проклятый Бергер, – но смылись, почувствовав запах дыма…