Нелли Шульман - Вельяминовы. За горизонт. Книга третья. Том девятый

– Позвольте мне сначала загладить неловкость чашкой кофе. В последний раз я пил его с парижанкой сорок лет назад.

Как он и ожидал, девушка развесила уши. Эйнтингон мог бесконечно травить байки о делах, как он выражался, давно минувших дней.

– Надо приручить ее, – холодно подумал Наум Исаакович, – сегодня она не разговорится, мы едва встретились, однако через нее мы узнаем о планах Атоса.

Эйтингона что-то неуловимо волновало. Движения и жесты девушки казались ему знакомыми.

– Она копирует повадки актрис, – успокоил себя Наум Исаакович, – девицы всегда так делают…

Заказав мадам баронессе мороженое, он заметил:

– Я чувствую себя вашим, – Эйтингон не собирался записываться в старики, – вашим отцом. Я могу показать вам настоящую Москву моей молодости, Москву Булгакова и Маяковского. Я знал их обоих, а потом я сражался с Хемингуэем в Испании, – мадам по-детски открыла рот. Эйтингон едва удержался от упоминания имени месье Маляра.

– Иначе она потащит меня знакомиться с мужем, – оборвал себя Наум Исаакович, – не стоит показываться ему на глаза…

Вспомнив давнюю операцию предателя Воронова, он добавил:

– Я знал и убитого франкистами Лорку, – Наум Исаакович вздохнул, – я переводил его стихи на русский язык.

Подумав о первом Ягненке, подвизавшемся тогда в Испании, Эйтингон почувствовал что-то вроде уважения.

– Его светлость тоже начал там воевать. Они люди другого калибра, молодежь им не чета. Интересно, куда делась младшая дочка Ягненка? Его сын и доктор Ева работают на ЦРУ, хотя о сыне давно ничего не было слышно, – его тревога усиливалась.

Эйтингон напомнил себе, что Ягненок давно лежит на Востряковском кладбище.

– Его сын, где бы он сейчас ни был, тоже здесь не появится, – мадам баронесса зачарованно его слушала, – оставь, Наум, все в порядке, – девушка робко сказала:

– Но что с вами случилось после Испании, месье Леон? – вместо ответа он указал на свой шрам.

– Ладушка считала меня жертвой репрессий, – Эйтингону стало горько, – и малышка мне тоже поверила. Сейчас она скажет, что читала повесть об Иване Денисовиче.

Эйтингон неоднократно замечал, что, ограничься дело Иваном Денисовичем, им не пришлось бы разгребать, как он говорил, неразбериху с Солженицыным.

– Правда должна быть такой, какой мы ей разрешим быть, – сказал он Андропову, – надо держать правду под контролем. Владимир Ильич это понимал и мы не скатились в анархию. Нельзя врать всем и всегда. Народ достоин правды, но надо точно рассчитывать, какой и когда…

– Вы настоящий герой, – по лицу девушки пробежала тень, – позвольте мне угостить вас кофе…

Мадам попыталась встать.

– Простите, – пробормотала она, – у меня закружилась голова…

Подхватив потерявшую сознание девушку, Эйтингон закричал: «Позовите врача!».

Большие руки Исаака тряслись, юноша просыпал растворимый кофе. В ешиве предпочитали чай, однако на бедноватой кухоньке болталась жестяная банка гадкого порошка. Исаак еще не справился с волнением.

– Это не могла быть она, – юноша водрузил на плиту ободранный чайник, – я ошибся, но рядом точно сидел Кепка…

Исаак никогда не встречался с Наумом Исааковичем Эйтингоном, однако много слышал о нем от родни. Кепка, как его называли, выглядел едва ли шестидесятилетним. Исаак заметил его за столиком кафе, куда он направлялся за заслуженной чашкой кофе. Ему пришлось побегать по ВДНХ, чтобы найти спекулянта с билетами. Принимая купюры, парень предупредил:

– Если ты пришел ради иностранцев, то имей в виду, что павильон кишит ментами. Они явились в штатском, будь осторожней.

Иностранцы Исаака не интересовали. Юноша велел себе не задерживаться у стендов израильских и американских книжных издательств. Он не хотел нарываться на знакомых по ешиве, пришедших сюда за подметными, как выражались в газетах, сионистскими брошюрами.

– Я здесь инкогнито, и в кармане у меня золота на десять лет колонии строгого режима, – парень наметанным взглядом осматривал толпу, – ребята из Малаховки мне не помогут.

Исаак быстро отыскал подходящего парня. Он сразу видел фарцовщиков.

– Беда в том, что их видят и менты, – залив кипятком порошок, юноша вышел с кружкой на деревянное крылечко, – но сегодняшнее рандеву должно пройти гладко…

Парень в модных синих джинсах, полосатой рубашке и наброшенном на плечи, дорогом на вид свитере безмятежно листал журнал «Америка». Он тащил тряпичную авоську с портретом битлов. Исаак не сомневался, что внутри таятся изделия, говоря канцелярским языком, русских народных промыслов.