Мусагит Хабибуллин - Атилла

Конбаш-атакай встал и начал прохаживаться по юрте, потом остановился перед беком.

– У меня к вам, славный бек, есть одно условие: в случае объединения Мангук-хан должен остаться ханом, а вы будете командовать войском. Думаю, такое решение будет верным.

– Я согласен, согласен с вами, атакай! – с готовностью воскликнул шахзада Бахрам.

Услышав из уст бека такие слова, Конбаш-атакай упал, повернувшись лицом на восток, на колено, и вознёс Тангрэ благодарственную молитву. Видя это, Бахрам-бек тоже опустился на колени и помолился своему богу огня, чтобы удача не покидала их, чтобы всё, что задумано, свершилось. Он подумал о Сафуре. Когда он возглавит могучее войско двух больших племён и станет великим человеком, Сафура окажется в тени. Она ещё пожалеет о том, что пренебрегла им. После войны, а может быть, ещё до того, как отправится воевать, он женится на белокурой дочке Германариха. Так, глядишь, всё образуется.

Бахрам-бек пытался утешить себя, но обида в душе его всё же не смолкала. Нет, его нельзя унижать, ведь он приемник могучего хана, в руках у него будет половина народов степи. Завтра он поставит на колени Рим и воссядет на престол могучей империи персов, станет великим шахиншахом. Мангук-хану, как бы он ни задирал свой нос, достались лишь остатки джейрана, которым насытился лев. Зря говорят, будто мёд не прокисает, и девушка не стареет. Ерунда! Мёд не прокисает, это верно, а вот девушка стареет. Это Бахрам-бек знает хорошо. Он сравнивает Сафуру-бике с дочкой короля и радуется: он не прогадал, – напротив, выиграл! Пусть Сафура ушла к хану, но там она будет всего лишь третьей женой, а у Бахрам-бека была первой. Так стоит ли изводить себя?

Они долго сидели молча, погрузившись в свои думы. Наконец Конбаш-атакай поднялся и протянул Бахраму руку.

– Сам Тангрэ свёл нас вместе, – сказал он.

– Он дал нам своё добро, атакай.

Бахрам-бек проводил гостя до порога и поклонился ему, приложив руку к груди. Потом он вызвал к себе Шахрай-атакая. Тот явился очень быстро. Бахрам-бек указал ему на место возле себя. Надо правду сказать, Бахрам-бек недолюбливал своего атакая. Не нравилось ему, что тот отказался от женщин, не ест мяса. Беку было известно, что человека этого оскопили ещё в юности и, что удивительнее всего, – с полного его согласия. Он в жизни не взял в рот ни кусочка мяса, ел только траву, ягоды и коренья. Видно, оттого глаза его тусклы, а лицо жёлтое. И философия его странная какая-то: он различал лишь тьму и свет, зло и добро. Человек этот верил: всё, что он делает, – это устремление от тьмы к свету, он, якобы, творит одно лишь добро.

Бахрам-бек задумался и, как часто бывало, перестал замечать атакая. Он унёсся мыслями далеко.

Дед его Шапур, решив овладеть землями между Тигром и Ефратом, затеял войну с Римом. После нескольких ожесточённых битв римляне были побеждены, а император Валериан с остатками войск попал к деду в плен. Всех римлян, и императора в том числе, шахиншах Шапур превратил в рабов, заставил сооружать плотину Бенд-Кайсар, равной которой нет в мире. Дед совершил набег на Среднюю Азию и дошёл до города туранцев Чеч (Ташкент). Границы Ирана в те времена доходили до владений белых тюрков. Однако, как тысячу лет назад иранский шахиншах Кир получил сокрушительный отпор от туранской ханбике Тананы, так и Шапур, считавшийся до того непобедимым, под натиском туранцев был вынужден вернуться в свои пределы. Шахиншах, на собственной шкуре узнавший, как сильны и храбры воины Турана, заключил с их правителем мир. С тех пор повелители Ирана не переставали думать над тем, как бы взять этот народ под своё влияние. Шахиншах Едигер, отправляя сына к сарматам, преследовал как раз эту цель. Бахрам-бек понимал это и одобрял решение отца. Он пришёл к сарматам, женился на ханской дочери, и, как бы она ни унижала его, всё готов стерпеть ради того, чтобы сарматы и белые тюрки стали единым племенем. В успехе он нисколько не сомневался. Потеря Сафуры-бике – это его личное поражение, но доверие отца-шахиншаха он оправдает. Когда иранцы объединятся с племенами тюрок, империя персов поднимется на невиданную высоту.

Да, Бахраму-шахзаде было над чем задуматься. Чтобы держать империю в порядке, отцу не мешало бы поучиться на примерах римской истории. Грек, учитель Бахрама-шахзады, долго и подробно объяснял ему, отчего распадается Римская империя. По словам учителя, в начале эры Рим служил для всего мира примером. Нигде на свете не было города, который мог бы сравниться со столицей империи. Люди, видевшие великолепные дворцы, храмы, дома этого города, приходили в восторг. В конце старой эры и даже в начале новой поговорку «Все дороги ведут в Рим» знал каждый. Такие, как король Германарих, отовсюду поставляли в Рим рабов, туда же свозили награбленные по всему миру богатства. Так почему же всё-таки Римская империя приходит в упадок? Что является причиной?.. На вопрос Бахрама учитель ответил так. В IV веке римский император Константин перенёс свою столицу в город Византий и принял христианство, которое должно было стать ему опорой. Правда, император продолжал древнюю традицию Рима и по-прежнему покупал рабов. В 333 году (год переезда Константина в Византий) Рим перестал быть столицей мира. Кто был в этом виноват?.. Император Калигула, известный разнузданностью нрава, Нерон, снискавший себе дурную славу во всём мире. Прелестницы Мессалина, Поппея, жена императора Нерона, и прочие распутницы вдохновляли императоров на скверные дела. Это при них Рим стал терять своё величие и славу. Римская империя с головы до ног погрязла в пороке, провалилась в яму, которую сама же и вырыла себе. Правда, Рим развалится не сразу. Показав всему миру беспримерный образец расцвета, он преподаёт до конца и урок саморазрушения величайшей империи. Падению способствует также раскол Рима на западную и восточную части. Когда Константин перебрался в Византий, старая столица сразу будто опустела. Восточную часть империи вначале так же называли Римом. А город Новый Рим, построенный на месте Византия, очень скоро затмевает прежнюю столицу. Позже новая столица дала название всему государству – Византии. Главная опасность заключается в том, что народы, насильственно собранные воедино, почувствовав, что империя слабеет, начали борьбу за свою независимость. Иные провинции обзавелись даже собственными войсками и перестали подчиняться Риму. Загнивающая империя начала таять и исчезать, подобно айсбергу, попавшему в тёплое море.