Мусагит Хабибуллин - Атилла

– И девушек с собой приведёшь?

– И девушек приведу, Мангук-хан. И девочку мою Сусылу для сына твоего Биляу. Завтра я всех выдам замуж.

– Я верю, прекрасная бике. Пусть Тангрэ за доброту твою усеет путь твой цветами! Говорят, доброе слово – бальзам для души. И это правда. Старуха разозлила меня, я уж готов был кинжал выхватить, а ты успокоила, прекрасная бике!

– Стража! – Сафура-бике хлопнула в ладоши.

Показался стражник с копьём в руке.

– Хан проведёт ночь в доме для гостей.

– Конбаш-атакай и Биляу тоже, бике?

– Они в доме Даян-атакая гостить будут.

Сафура-бике обернулась к Мангук-хану – и внезапно смутилась. Чтобы справиться с нахлынувшими чувствами, она подошла к нему вплотную, посмотрела ему прямо в глаза. Мангук упал перед ней на колено. «Прости меня!» – прошептал он. Не сказав ни слова, Сафура подняла его с колена, проводила к выходу, легонько сжав его ладонь. Из шатра они вышли, счастливо улыбаясь.

Мангук-хан и в самом деле был счастлив: всё вышло, как он хотел. Теперь домой они вернутся не с пустыми руками. Если будет на то воля Тангрэ, по возвращении он сразу же даст каждому жениху по телеге и поставит молодым юрту. Будет аул молодожёнов.

Проводив хана, Сафура вздохнула. Ей было так легко с этим человеком. Счастье наполнило её существо сразу же, как только она увидела его. Бике забыла обо всех своих печалях и заботах. К старухе в этот вечер Сафура не пошла, потому что была сердита на неё. Обычно она каждый вечер навещала старуху перед сном, чтобы пожелать ей доброй ночи. В голове Сафуры теснились противоречивые мысли: то она раскаивалась в том, что пообещала своих воспитанниц хану, то испытывала гордость оттого, что сумела настоять на своём. «Я должна это сделать, иначе после всю жизнь стану казнить себя», – шептала она. Ни о чём другом бике не могла думать – все её мысли были о Мангук-хане. Он перевернул, взбудоражил всю её душу, выплеснув со дна её былые мечты, чистую, невинную любовь. Теперь она поняла, кого ей не хватало все эти годы – Мангука, хана белых тюрков.

Бике вспомнила отца, лежащего на смертном одре, и себя, рыдающую подле него в безысходности, одинокую и несчастную. Не осталось после хана сыновей: оба погибли в бою с готами. И не знал отец, чего Сафура, дочь его, хочет, да и знать ему незачем. Он – глава племени, его слово – закон для каждого сармата. Теперь важнее всего было позаботиться о судьбе племени, о тех, кто останется после него. Он должен сказать последнее своё слово. Бахрам-бек тоже не отходил от хана, сидел по правую руку от него и ждал, что он скажет. Бахрама, сына своего, к Сармат-хану послал персидский шахиншах. Шахзада все эти годы верно служил хану. В тот день, зная, что времени у него остаётся мало, хан взял руку дочери, потом руку Бахрама и слабым голосом сказал: «Дочь моя Сафура, Тангрэ забрал у меня сыновей, но милости своей не лишил – послал мне Бахрама. Даян-атакаю я уже говорил, чтобы после моей кончины шахзаду произвели в беки. Ты, дитя моё, выйдешь за него замуж, сыграете свадьбу». Сафуру не удивили слова отца, она догадывалась, что так оно и будет, и всё же в ответ на слова отца упала ему на грудь и разрыдалась. Плакала она не только потому, что теряла отца, она плакала оттого, что не успела полюбить чужого ей Бахрама, плакала над горькой своей судьбой. Когда отец умер, она даже не взглянула на будущего мужа. Но куда денешься, отец, хан сарматов, сказал своё последнее слово, значит, так тому и быть. У шахзады другой язык, другая вера, но отец, несмотря ни на что, доверял ему. Даян-атакай тоже нашёл справедливым решение хана и обещал умирающему не затягивать со свадьбой.

После смерти отца Сафура замкнулась. Судьба её была решена без её участия. Свадьба состоялась не скоро. Через сорок дней после похорон Бахрам получил титул бека. Лишь после этого он мог жениться на дочери хана. Стать ханом шахзада не мог, потому что не принадлежал к ханскому роду. По законам сарматов, ханом мог бы стать сын Сафуры, однако, к несчастью, детей у них не было. Сарматы удивлялись её бесплодию: такого среди них ещё не бывало. В конце концов все смирились и успокоились. Бахрам-бек оказался удачливым воином: из походов на аланов и готов он неизменно возвращался с хорошей добычей и воевал почти без потерь. Сарматские аксакалы вскоре и вовсе перестали думать о наследнике. Чтобы Сафура не скучала, Бахрам-бек привозил ей аланских и готских девочек.

Так прошло довольно много времени. Своих детей у Сафуры по-прежнему не было, зато она с удовольствием занималась с девочками. Бике обучала их, воспитывала и по-матерински заботилась о том, чтобы они вовремя выходили замуж. Однако в последнее время занятие это перестало её радовать. Душа её чего-то ждала, куда-то рвалась, томилась в одиночестве. Как муж Бахрам не дал ей ожидаемого счастья? Надежда всё же не покидала Сафуру-бике, она верила в чудо. Но чуда всё не было. Видя, как тоскует жена, Бахрам-бек решил сделать ей подарок. Отец, шахиншах, по просьбе сына прислал ему из Персии девушку, которая родила беку здорового крепкого мальчика. Мать ребёнка Шахрай, присланный беку отцом-шахиншахом жрец, который всюду ходит за ним по пятам, тут же куда-то отправил, а малыша, завёрнутого в китайские шелка, старуха принесла Сафуре-бике.