Валентин Пронин - Полет орла

Султан Селим медленно поднялся из кресла, ноздри его горбатого носа раздувались. Он приложил правую руку к груди, потом сказал медленно:

– Господин посланник, передайте своему владыке. Оттоманская султанская армия начинает военные действия против войска урусов, находящихся вблизи Дуная. Визирь Юсуф, заготовь мой приказ о начале войны. В качестве главнокомандующего выезжай на Дунай в помощь трехбунчужному паше Кушанице-Али.

Себастиани покинул дворец султана Селима со всеми надлежащими словами и поклонами, обеспечивающими ритуал почтения повелителю Оттоманской Порты.

Несколько позже, получив ряд чисто военных распоряжений султана, который считал себя стратегом волею провидения, удалился визирь Юсуф. Султан еще размышлял около получаса, разглядывая в полукруглое окно пестрые крыши дворцовых пристроек. Затем он позвал заслуженного предводителя одного из подразделений своей отборной конницы. С полупоклоном и простодушной ухмылкой «близкого» человека вошел Мамешоглу, седоватый и сутуловатый, одетый в военную одежду, а не в придворный мундир и не боявшийся разгневать взор повелителя простым коричневым чекменем из анатолийской шерсти.

Слуги принесли два вызолоченных кальяна тончайшей работы, поставили столик с шахматными фигурками и исчезли, задернув тонкую занавесь входного проема, сиявшую мелкими жемчужинами, расположенными по бледнорозовому муслину в виде звездочек. Мамешоглу приложил узловатые пальцы воина к бритому лбу, к сердцу и склонил голову.

– Садись на франкский пуховый диван, – ответив кивком на приветствие старого рубаки, сказал султан Селим. – На нем удобнее, чем на турецких подушках… да простит меня Всевышний за неподобающую владыке правоверных привычку нечестивых франков.

– Ничего, – снова «по-свойски» ухмыльнулся Мамешоглу, устраиваясь напротив султана и трогая у себя на груди бриллиантовый знак полумесяца. – Мы достаточно насиделись на седлах наших коней. Всевышний помнит твои походы, да хранит он тебя, твое здоровье и удачу, повелитель правоверных.

Скорчившись в поклоне, явился доверенный дворецкий, сириец Бен-Масуд.

– Не прогневайся, великий, к тебе управители гарема. Их двое. Впустить?

– Опять базар в гареме? – слегка помрачнел султан. – Впусти, да покарает их Аллах.

– Там не базар, а скорее беспутство, о повелитель правоверных, – качая пышной шафрановой чалмой, прошептал дворецкий.

Старая женщина в черном платье, укутанная черным покрывалом, осталась за занавесью. Вполз разодетый пестро, как индийская птица, пухлощекий евнух, названный по смешному совпадению Селимом с прозвищем Шербет-ага, то есть Господин Сладостей.

– Говори быстро, – сказал султан Селим, – ты отвлекаешь меня от важных государственных дел, о помет верблюда.

– Прояви милость, великий повелитель правоверных…

– Я предупредил: говори быстро…

– Так вот, о великий, произошло неподобающее…

– Ну? Дальше что?

– Наложницы Гюльчёхра и Мамин-Аза уличены в блуде с темнокожим стражником Гамалеем. Гюльчёхра – курдянка, Мамин-Аза – француженка. Как быть? Каково будет твое решение, о великий?

– Курдянку в мешке с камнями бросить в Босфор. Француженку продать купцу куда-нибудь… в Миср, но предварительно отрезать ей язык. Стражника посадить на кол.

– Но проклятый Аллахом Гамаль застрелил одного из стражей, отрубил голову другому и скрылся в неизвестном направлении, – простонал евнух, как бы в отчаянии царапая себе пухлые щеки.

– Каков удалец, Твое Султанское Величество, – буркнул Мамешоглу, – его бы отправить в передовой отряд твоих самых отчаянных всадников. Настоящий делибаш [6], да покарает его беспощадный Азраил [7].

Как ни странно, султана не очень разгневали слова Мамешоглу. Он даже фыркнул горбатым носом и скривил в усмешке выбритый рот.

– Скоро моих самых смелых делибашей будут набирать из осквернителей моего гарема, – хрипло проговорил султан. – Сделать, как я сказал. Убирайтесь. А ты, мой друг, не слишком почтительный перед лицом султана, узнай другую новость. Я начинаю войну с царем урусов, чтобы возвратить захваченные этими нечестивцами наши сокровенные земли… Крым, Кавказ и все морское побережье.

– Да благословит тебя Всевышний, о великий султан. Аллах акбар. Ты победишь нечестивое племя урусов и вернешь потерянное.

– Иншалла, иншалла… Да будет воля Аллаха.

В декабре 1806 года турки начали военные действия. Россия могла противопоставить Порте лишь 40-тысячную Дунайскую армию под командованием генерала Михельсона, считавшего себя усмирителем пугачевского бунта, захватившим в плен самого Пугачева. На самом деле самозванца «Петра III» связали и выдали правительственному следствию его же сотоварищи, зажиточные яицкие казаки. Михельсон захватом Пугачева прославился. Но в регулярных армейских кампаниях все последующие годы ничем выдающимся себя не проявил.