Андрей Шитяков - Восход Хепри

— Но почему… Неужели Ипи всё же любит тебя больше меня?

— Мы — два Избранника, мы — одна плоть, один Ка, и никому не изменить сего. А любит Ипи тебя… Лишь докажи ему, что любишь его воистину, и тогда узнаешь всю нежность любви Ипи-Ра-Нефера.

— Как доказать? — Нефру-Маат растерянно взглянула на Мерит-Ра.

— Не оскверни гневом и не прокляни болью ревности, даже в Ка своём Священную Любовь Избранников, и тогда, — тогда Ипи-Ра-Нефер узнает силу твоего Ка и трепет любви твоей, и ты изведаешь, как может любить сын Древней Крови.

— Тогда, — лишь на мгновенье Нефру-Маат замялась и помрачнела, — царственная Мерит-Ра-Нефер, я помогу тебе сделать счастливым Тути-Мосе, что и обещала моему наречённому Ипи! — Нефру-Маат смущённо улыбнулась.

— Ты тоже считаешь, что придворные Хат-Шебсут прибегли к нечестивой магии, дабы приворожить несчастную Тути-Анх к моему брату, а моего царственного Супруга — к Тути-Анх?! Почему же ты, как Посвящённая Жрица Хатор, до сих пор, не разрушила чары? — на этот раз Мерит-Ра-Нефер посмотрела на Нефру-Маат глазами ребёнка.

— Ты называешь несчастной эту змею? — Жрица отстранилась, и, удивлённо, даже немного возмущённо посмотрела на Соправительницу.

— Конечно, Нефру-Маат! А как можно ещё назвать женщину, которая любит того, кто отвергает её, и отвергает того, кто её любит? — сестра Ипи улыбнулась, — освободи её от чар, и пусть она обретёт истинное счастье с тем, кого полюбит воистину.

— Твой Ка полон доброты и мудрости, царственная сестра моего наречённого, — Нефру-Маат задумалась, и продолжила, — может, тебе стоит иметь при себе писца, чтобы он записывал твои речения?

— Нет, Жрица Хатор, зачем мне иметь при себе либо льстеца, ищущего подходы к Верховному Хранителю, либо к Величайшему, либо и вовсе, соглядатая Маат-Ка-Ра? Ты сама ещё слишком наивна, моя будущая Сестра, Нефру-Маат! — Мерит-Ра-Нефер улыбнулась Жрице.

— И ты тоже наивна, царственная Мерит-Ра-Нефер, не смотря на свою мудрость и силу Ка, — Нефру-Маат улыбнулась в ответ, — ты, Посвящённая, обладающая Сокровенным знанием, веришь в силу площадных чародеев? А знаешь, Мерит-Ра-Нефер, почему их не изгоняют за третьи-четвёртые пороги, как положено по законам? Потому что эти фокусники годятся лишь развлекать простолюдинов и чужеземцев на рынках Уасита! — Нефру-Маат рассмеялась.

— Так значит ты не сумеешь помочь мне?

— Смогу, царственная Сестра! — Нефру-Маат улыбнулась, — смогу научить тебя древнему Таинству Сокровенной любви, когда Ка сливаются воедино, и женщина может выбирать, кого зачнёт — мальчика или девочку. Таинству, благодаря которому Фараоны, Наследники и наиболее высокородных, женясь, раз в четыре поколенья, на кровных сёстрах, укрепляли Династию, но не ослабляли своего потомства, и их сёстры рождали крепких детей и великих Правителей.

— Значит… Нефру-Маат, Тути-Мосе нужен наследник, мальчик… хотя — Хат-Шебсут может попытаться возвести его на трон, в обход отца, — Мерит-Ра-Нефер задумалась.

— Мерит-Ра, моя царственная Сестра! — Нефру-Маат посмотрела на Соправительницу взглядом, полным и удивления и сожаления, — на ложе любви ты — женщина, ты подобна Хатор, и тебя должно переполнять ожидание счастья, а не мысли о Троне Та-Кем! Это — первый урок для сестры моего наречённого.

— Твои слова мудры, Нефру-Маат, — Мерит-Ра-Нефер улыбнулась жрице, поцеловав её в уста, — и я готова брать уроки у такой наставницы.

Хранитель и Наследник шли по террасе, беседуя больше о предстоящем путешествии, чем о сегодняшнем дне. Священный диск догорел на горизонте, но отблески Короны Атума разлили жидкую медь по Великой Реке. Финиковые пальмы стали полупрозрачны. Покой… На благословенную землю опускался покой Вечности, и Ипи с детства не мог понять, почему люди боятся ночи. Тёплый ветер заката ласкал его лицо. Он не видел и не слышал больше ничего вокруг…

— Ипи, чем полны твои мысли? — Фараон, положив руку на плечо Верховного Хранителя, вывел его из полудрёмы.

— Покоем, Тути-Мосе, мой царственный названный Брат! Ты же знаешь, что я люблю закаты. Особенно, не в шумном Уасите, а окрест Бехдета, провожать Ладью Ра, смотреть как разливается жидкий огонь по заводям и протокам, как тростник и пальмы оживают, подобно ночным духам, — Ипи как заворожённый говорил едва ли не сам с собой.

— Но ведь сейчас Ра умирает. И это не наполняет тревогой твой Ка? — Наследник никогда не разделял его любви к заходящему Солнцу, — разве ветер рассвета греет тебя меньше?