5 ноября
Сегодня мне повезло. Случайно узнала, что один строевой офицер переводится на службу в Читу, а там недалеко и до Петровского завода, где моя Наташа.
Долго размышляла, как обратиться к нему. Послала за графом Броницким. Оказалось, что подпоручик находился под его началом. Граф характеризовал мне его: человек вполне порядочный, из хорошей семьи, но склонен к вольнодумству. В частности, преклоняется перед личностью казненного Муравьева-Апостола, которого почитает благороднейшим из людей.
Больше мне ничего и не нужно было. Осталось только встретиться с подпоручиком. К счастью, его жена слывет искусной вышивальщицей. Я заехала к ней под предлогом скопировать узор. Подпоручик охотно принял мое поручение и заверил, что оно будет исполнено в полной тайне.
Сколько же, оказывается, их, склонных к вольнодумству и готовых с риском для себя хоть что-либо сделать для несчастных узников!
6 ноября
В яркий полдень в саду в моем укромном месте отчего-то сделалось мне вдруг не по себе. Не ведаю причины, но снова померещилось, что я здесь не одна, что кто-то глядит на меня. Быстро обернувшись, глаза в глаза столкнулась с Евтейшей.
Какой у него был взгляд! Волчьи огоньки так и прыгали в глазах!
А может, это померещилось? Может, наволочь какая?
Строго спросила Евтейшу:
— Ты для чего здесь?
Он в ответ промычал что-то невнятное и удалился.
8 ноября
День окончательно небывалый. Все в нем случалось против ожидания, все выпадало негаданно.
После обеда, часов около трех пополудни, решила я сходить в библиотеку, где, говорят, получены новые книги.
Вошла и еще никого не разглядела, но показалось, что зазвучала во мне какая-то тревожная, больная музыка.
За маленьким столиком, наклонясь над книгой, сидел Юрий Тимофеевич. Лицо его было озабоченно и хмуро.
Ежели почувствует, что я здесь, поднимет глаза, значит думал обо мне, ежели — нет, то нет. Несколько секунд стояла я не шевелясь. И он поднял свою лобастую голову. А на лице сентябрь разом сменился маем.
— Юлия Андриановна! — только и сказал он. Быстро вскочив, пошел мне навстречу.
И взял мою руку в обе своих, и не наклонялся к ней, и не выпускал ее. Не знаю, сколько времени мы стояли так, но я первая опомнилась. Освобождая руку, сказала:
— Вот вы где скрываетесь!
— Любимое пристанище! Даже иным днем заменяю здесь библиотекаря, когда он в отлучке.
— Что же ни разу не появились у нас? — с укором сказала я. И, не дождавшись ответа, потребовала:
— Расскажите же, как там все завершилось? Вы не болели? Я так тревожилась. А Гордей?
Юрий Тимофеевич не успел ответить на мои вопросы, как дверь в комнату рывком отворилась.
На пороге стоял генерал. На этот раз я не смутилась. Досада, даже злость на то, что муж помешал нашей встрече, овладела мною. Не стараясь скрыть ее, я неприветливо посмотрела на Николая Артемьевича. Генерал извинился перед Зарицыным, заявив, что я нужна «по семейным делам».
Я вышла вместе с мужем. У подъезда ожидал экипаж.
Не думала, что будет далее, вообще не думала ни о чем, лишь продолжала жалеть о столь быстро оборвавшейся встрече с Юрием Тимофеевичем.
Правда, одна загадка на минуту возникла передо мной: откуда муж узнал, что я в библиотеке? «Евтейша! — поняла я. — Конечно, Евтейша! Ладно, волк, я тебя стравлю с моим Мишкой, посмотрим, кто зверее. Я тебя попугаю…»
У подъезда я выскочила из экипажа, не дожидаясь, пока муж поможет мне, и быстро вбежала в дом. Генерал, тяжело дыша, поспешил сзади. Последнее время его одолевает одышка.
Не успели мы оказаться одни, как случился новый пассаж. Николай Артемьевич упал передо мной на колени.
— Прости, Юлинька! — хриплым, осевшим от волнения голосом заговорил он.
Я смотрела на него, чувствуя, что ждавшие увидеть все, но только не это, глаза мои готовы выпрыгнуть из орбит.
А генерал объяснялся. Всему виной эта пересудчица мадам Толстопятова. Они с мужем нанесли ему визит в Екатеринбурге. И эта мадам Сплетня осмелилась намекнуть на какие-то мои прогулки, катания на лодке.
Муж все еще стоял на коленях.
— Николя, встань, пожалуйста, — попросила я.
Облобызав мои ноги, генерал водворился наконец в кресле.
— Вообрази мое состояние!.. — продолжал он.
Оказывается, в дороге Николай Артемьевич ломал голову, не в силах догадаться, с кем бы я могла ему изменить. Среди местного света бедняга не обнаруживает никого пригодного на вакансию моего любовника. И, приехав, застает у меня графа! Графа, чье амплуа именно герой-любовник.
Читать дальше