Алексей Тихомиров - Зона ЧП. Не изученная война 1996 года

Я прижался к своему составу и через какое-то время увидел свет фар идущего навстречу поезда. Это был товарняк, одни цистерны, наверное, с каким-то топливом. Перед глазами на большой скорости мелькали цистерны. Была полная луна, чистое небо и я мог рассмотреть, что бочки были черные. Значит нефть, почему-то подумал я. Когда пролетели последние цистерны, я увидел: на опушке стояли две сосны и три ели. Я чуть не подпрыгнул на месте, вот лейтенант провидец. Вот она остановка: две сосны и три ели.

Через полчаса по возвращении в вагон я рассказал увиденное.

– Ого, не врешь? – спросил Паштет.

– Зачем мне это надо? – вопросом на вопрос ответил я.

– Разные совпадения бывают, – поставил этой теме точку Саня.

Попили чайку, покурили, поиграли в карты, снова попили чайку и покурили. Время так медленно идет ночью, от скуки хоть вой. По вагону раздаются стоны во сне, кто сопит, кто-то громко храпит, задерживая дыхание. Редкие солдаты хлопали дверьми тамбура, выходя кто покурить, кто в туалет. Вчера было веселей, весь вагон гудел до утра. Сейчас два часа ночи всего, устали бойцы.

Пусть приснится дом родной,

Девка с пышною пи*й,

Море водки, пива таз

И о дембеле приказ.

С улыбкой вспомнил я, как, будучи духами, рассказывали такие стишки дедам. Это было всего полгода назад, а кажется давно. Прослужил я всего год и пару месяцев, а как будто три года служу. Скорей бы домой.

Едем быстро, говорят, отстаем от графика. К утру обещали, что будем в Ростове-на-Дону.

Немного удалось поспать. Договорились, что по очереди будем дневалить, и если появится дежурный, то тот, кто бодрствует, немедленно всех будит. Дежурный капитан не появлялся, наверное, тоже дремал, поставив охранять свой сон какого-то солдата. К утру, часам к семи, поезд как всегда подергался и стал. Ростов-на-Дону. Мы разошлись по своим постам. Естественно, никакого Ростова мы не видели. Опять какой-то тупик, где-то на окраине города. Холодно с утра. Особенно чувствовалось, как только вышли из теплого вагона. Справа от меня, перетаптываясь, находился Паштет, слева водитель БТРа Сергей Чуйко (забегая вперед, мне еще придется в будущем с ним пересечься в ужасный момент).

Было еще темно, но силуэты соседей видно было отлично. У каждого был фонарь, и мы иногда пересвечивались друг с другом по приколу. Скоро смена, быстрей бы завтрак. Хочется горячего чаю, что-то зябко. В 7.30 уже начинает светать. Через несколько путей – высокий забор из красного кирпича, который уже отслужил свой срок и был весь раскрошенный. В утренних очертаниях я мог различить какую-то надпись на заборе, но что именно написано, пока не разглядеть.

Я посмотрел налево – Серега Чуйко, подняв ворот бушлата, прохаживался. Посмотрел направо – никого. Где Паштет? Куда этот придурок делся? Я пошел вдоль платформы, вглядываясь вдаль, нету никого. Покидать пост – это преступление. Ладно, я не застучу. А если дежурный появится? Ну Паштет, ну дебил. Пройдя до края платформы, где должен был находиться Паштет, я негромко крикнул.

– Паштет, Паштет, – до уха еле слышно доносилось кряхтение.

– Паштет, ты где? – не успокаивался я.

– Да здесь, я, не ори, – буквально в шаге неожиданно донесся его голос.

Я от испуга дернулся, всего прошибло током. Он сидел под вагоном.

– Ты что делаешь, идиот? – спросил я.

– Что, что, не видишь, сру, – спокойно ответил он.

– Блять, ты меня напугал. Предупредить нельзя было?

– Ну, резко накатило, – вылезая и застегивая на ходу штаны, сказал Паштет.

У меня схватило живот, кольнуло в заднем проходе. Вот черт. Глядя на него, самому захотелось в туалет.

Перетерпел. Уже совсем рассвело, через час завтрак и смена. Позавтракаю и лягу спать до обеда. Хоть и дремал ночью, но это не сон, одно название. Я вернулся на свое место. Уже были видны первые лучи солнца – восход. Даже веселей стало, не люблю темноту, грустно в ней. Теперь я мог прочитать надпись на заборе. Красивым почерком, черной краской было написано: «Душу не пропить», а ниже толстым неровным шрифтом было приписано: «Я пропил». Другие надписи я рассматривать не стал, хватило этого, чтобы поднять себе настроение.

Вот и долгожданная смена, и горячий чай. Под дружный хохот ребят я рассказывал, как искал Паштета.

– Прикиньте, подкрадываюсь я к Паштету, он сидит под вагоном, глаза красные, даже в темноте светятся, – сочиняю я для смеха. – Я резко наклоняюсь под вагон и кричу «Что, срешь?». Он как заорет. Был у Паши запор, но я вылечил. Быстро он свои дела сделал.