Людмила Кулагина - Память

– О чём он? О каком Фердинанде? – спросила Лада – женщина, у которой жил Стах Завадский. Самого Стаха среди женщин не было, он заболел, и лежал с температурой.

– Фердинанд Фош – это маршал, французский военачальник,– объяснял Якуб.

– Причём тут Франция? – спросила Калина.

– Про переговоры, наверное, говорит. Там же все собрались: и немцы, и англичане, и французы, а этот Фош союзными войсками командует, – пояснял Якуб.

– Фон Винтерфельдт ещё не приехал. Его ещё нет. Переговоры могут сорваться! Винтерфельдта нет! – кричал в бреду военный.

– О ком это он? – затаив дыхание, вслушивались в каждое слово женщины.

– Такого я не знаю, – отвечал Якуб. – Но фамилия немецкая. Понятно, должен же кто-то со стороны Германии договариваться.

– Вагон, вагон, идите к вагону! – уже тише бормотал больной.

– А при чём тут вагон? – не понимали женщины.

– Точно не знаю, но слышал, что переговоры, вроде, в каком-то вагоне железнодорожном проводили.

– Сто один залп! Сто один залп! – продолжал бредить юноша. Он с трудом дышал, реплики сопровождались хрипами и кашлем.

– Ему совсем плохо! Он задыхается! – вскрикнула взволнованная Калина.

– То, что он заговорил – это хороший знак. Может быть, придёт в себя! – попытался успокоить женщину Якуб.

– Нет! Я же вижу, что он задыхается! Нужно что-то делать! – Калина попыталась приподнять больного, но дыхание парня становилось всё более тяжёлым, а хрипы более сильными. Лицо его приобретало серый оттенок.

– Нужен доктор! – тут уже и Якуб встревожился.

– У нас в селе нет докторов и в соседних сёлах тоже. Всех в армию забрали, в лазаретах работают, – пояснила Лада.

– Что же делать? – уже не могла сдержать слёз Калина.

– Нужно Стаха привести, он ветеринар, вдруг, сможет чем-то помочь! – предложил Якуб.

– Что ты говоришь! Он сам с температурой! Ему нельзя вставать с постели, – начала спорить Лада, хозяйка дома, в котором разместили Стаха.

– Но парень умирает! – закричала Калина.

– Ладно, сейчас я его приведу! – сказал Якуб, выходя за дверь. Следом за ним выбежала Лада, на ходу накидывая шаль.

Парень уже почти совсем не дышал, но продолжал что-то бормотать. Самая молодая из женщин наклонилась к нему, пытаясь разобрать, что он говорит.

– Слушайте, он же по-русски говорит, – сказала девушка. Все склонились к больному.

– Не может быть. Он же немец! – сказала одна из них.

– Отойдите от него! Ему дышать нечем! – отогнала всех от кровати Калина.

– Он по-английски говорит, а не по-русски! – продолжила спор высокая брюнетка.

– Я точно слышала русские слова, – уверенно проговорила молодая.

Спор прервал вернувшийся Якуб, который вёл бледного, худого, постоянно кашляющего Стаха.Стах вымыл руки. Попросил какую-нибудь палочку для осмотра. С трудом разжал зубы и осмотрел полость рта и горло.

– Дифтерия, – диагноз был поставлен незамедлительно.

– Так дифтерией обычно дети болеют, – сказала Лада.

– Он и так ребёнок ещё, – ответила Калина. – И что же делать? Как лечить?

– Уже поздно. Горло всё плёнками затянуто.

– Как поздно? Сделайте что-нибудь!

– Я ничего сделать не могу. Говорят, что где-то в Америке уже есть сыворотка от дифтерии, но не у нас. – Стах беспомощно развёл руки.

– Но вы же врач, сделайте что-нибудь! – схватила его за руки Калина.

– Что я могу сделать! – закашлялся от громкого возгласа Стах.

– Если там плёнки, их что, убрать нельзя? – сквозь слёзы кричала Калина.

– Обычно делают трахеотомию, – ответил Стах.

– Что это такое? – уточнила Лада.

– Разрезают гортань.

Их разговор прервали хрипы больного. Воздух уже почти не проходил через горло.

– Режьте скорее! – кричала Калина.

– Я не врач, я ветеринар! Я никогда этого не делал. Животные не болеют дифтерией!

– Он всё равно умрёт, Стах. – тихо промолвил Якуб, и все затихли.

Стах посмотрел на посиневшего пациента. Навредить ему уже было невозможно.

– Шансы очень малы, даже если я смогу… – начал фразу Стах, но Калина прервала его.

– Быстрее! Он не дышит!

Стаху ничего не оставалось, как начать операцию. Калина выпроводила из дома своих подруг. Стах комментировал вполголоса свои действия, вероятно, чтобы успокоиться.

– Я должен найти перстнещитовидную мембрану.

Стах поставил палец на кадык юноши, затем соскользнул вниз до следующей выпуклости.

– Так, это перстневидный хрящ, а углубление между кадыком и перстевидных хрящом и есть перстнещитовидная мембрана. Здесь будем делать разрез. Мне понадобится трубка толщиной с палец! – обратился он к Калине. Калина быстро убежала в сени и вернулась с трубкой, видимо сняв её с самогонного аппарата, судя по запаху. «Хорошо, если от самогонного аппарата, стерильная», – промелькнула мысль у Стаха.