Полина Кулагина - Свободный мир

По обе стороны от машины, насколько хватало взгляда Эмри, простиралась изумрудная тайга, отчерченная от дороги несколькими рядами колючей проволоки. За проволокой давно уже нечего было охранять, но никто: ни Третий, ни Четвёртый сектора, ни даже всесильный Комитет по этике — не стали бы совать туда свой нос, и на то были свои причины. Старый грузовик, ведомый доисторическим автопилотом, подпрыгивал на каждом ухабе так, что она каждый раз мысленно прощалась с жизнью и ставила под сомнение разумность искусственного интеллекта, управляющего машиной.

— Боишься? — несколько снисходительно, как ей показалось, поинтересовался её спутник, который, ко всему прочему, был лет на десять моложе Эмри.

Он был занят тем, что играл в пожирающую время и мозг онлайн-игру, но ровно до того момента, пока соединение не пропало. Это, видимо, и заставило его не на шутку разволноваться: он даже сменил свою нагловато-расслабленную позу на более напряжённую, оторвав спину от кресла и слегка наклонившись вперёд.

Эмри очень хотелось не удостоить его ответом, промолчав или неопределённо хмыкнув, но волей судьбы они оказались с этим человеком вместе в одной из самых опасных точек планеты. Она чувствовала себя обязанной поддерживать диалог. Слова звучали фальшиво: несмотря на всё, ей не удалось создать иллюзию дружелюбия, выдавив из себя благожелательный тон.

— А ты нет? Я в отличие от тебя под защитой комитета, у меня спецдопуск, — ответила она.

Её коротко стриженный и одетый в мятую военную форму Третьего сектора спутник явно был уязвлён и выразил это гадким смешком.

— Допуск — грёбаная бумажка, да всем…

Он вдруг замолчал, увидев вдалеке блокпосты. Они покидали территорию сектора.

Эмри не призналась бы в этом никому, но ей действительно было страшно. «Всё нормально, — сказала она себе. — Это очередное задание».

Она никогда не умела успокаивать себя. Это было не просто очередное задание. Впервые за последние десять лет она покинула Северную Америку и впервые за последние восемнадцать оказалась в Третьем секторе, полном неприятных для неё воспоминаний. Более того, она направлялась туда, где эксперты комитета не бывали почти два десятка лет. Чем её опыт, опыт человека, всю карьеру проведшего в кабинетах и на переговорах, мог быть полезен в инспектировании Четвёртого сектора, одного из самых закрытых в мире?

«Аналитический ум и решительность», — лаконично пояснял Джеймс Роулс, глава Комитета по этике и один их самых влиятельных людей мира. Он говорил ей о шансах выдвинуться и о том, насколько ей повезло быть выбранной, о гарантиях её безопасности. Но Эмри не была глупа. На такие задания никогда не отправляли таких, как она. Да, Комитет по этике уделял равноправию максимально возможное внимание, но одно дело равноправие, совсем другое — отправлять неподготовленного эксперта чуть ли не в одиночестве в сектор, где грубая сила — единственный аргумент в споре.

«Знает язык и понимает специфику региона», — значилось в характеристике, данной Эмри ещё одним членом комитета Хелен Сонцев. Ха. Эмри вовсе не была уверена, что поймёт ту дикую смесь языков, на которой говорят в Четвёртом секторе. Она просто не могла этого знать наверняка, как и госпожа Сонцев. Там, в конце концов, уже почти двадцать лет не был никто, кроме делегаций Третьего сектора, с которым Четвёртый торговал. Никакой специфики региона она не понимала.

«Безупречная репутация, безукоризненная многолетняя служба в различных департаментах дают основания считать г-жу Эмри Д. лучшей кандидатурой для данного задания», — словно в насмешку над ней подытоживал Роулс. Эмри чувствовала его сарказм. Её репутация, если и оставалась «безупречной», то лишь потому, что никому не интересно было копаться в биографии женщины, за восемнадцать лет службы так и не ставшей членом Комитета по этике, довольствующейся должностью старшего эксперта, которых, кроме неё, было ещё несколько сотен. Пойди она дальше — и даже фактов, лежащих на поверхности, хватило бы, чтоб обвинить её во многих сомнительных с точки зрения закона и этики вещах. Да, она любила свою работу и не менее искренне, чем полноправные члены комитета, разделяла идеалы свободного мира. Она надеялась, что именно это соображение Джеймс держал в уме, направляя её на это задание. Потому что, если соображения были иными…

Ей не хотелось об этом думать.