Андрей Шаповалов - Предсказание на меди

Настя взяла бусину и покатала ее между пальцев, высушивая противную старушечью слюну. Она не знала, что с этим делать. Стало очень страшно, ей хотелось оглянуться налево, но она боялась, что уже сейчас увидит там страшную смерть и сердце ее разобьется.

– Ты ее на веревочку нанижи… на ту, на которой крестик свой носишь… Чтобы не потерять… Все, иди… устала я, – с этими словами старуха стала заваливаться на бок, пока не оперлась плечом о гору подушек. Настя поспешно встала. Глаза старухи были закрыты, Насте показалось, что та уже спит.

– Спасибо, бабушка Сайлык, – прошептала Настя.

Старуха открыла глаза и твердо произнесла:

– Отцу ничего не рассказывай, скажи, я не велела. Матери можно… Иди…

Настя повернулась и вышла из аила. От яркого солнца Насте пришлось зажмуриться, когда она открыла глаза, в голове как будто пронеслись мелкие желтые пятнышки. Она покачнулась, чувствуя, как голова закружилась, а тело ослабло. На нетвердых ногах девочка шагнула вперед и выровнялась. В этот момент ее подхватил отец. Обняв за плечи, он отвел ее к костру, около которого сидела мать с правнуком ворожеи, и посадил рядом с собой на кошме. Рядом с отцом слабость прошла, голова перестала кружить. Девочка улыбнулась матери. Та, вскочила со своего места, обежала костер, опустилась рядом с девочкой на колени, порывисто обняла, поцеловала в висок.

– Долго вы. Ну, рассказывай скорее, что бабушка говорила?

– Она не велела никому рассказывать, вот только, – Настя раскрыла кулачок, и протянула матери на ладони маленькую голубую бусинку, – сказала, к крестику на нитку нанизать.

Мать осторожно взяла бусину двумя пальцами и поднесла ближе к глазам, как будто хотела увидеть в ней что-то особенное, или прочесть тайную подсказку про будущее дочери.

– Это хорошо… – медленно произнес правнук, имени которого Настя так и не запомнила, – это защита… очень сильная, бабка Сайлык такую защиту очень редко дает… Она всегда помогает, в ней бабкина сила… Делай, как она сказала.

Мама растеряно взглянула на мужа. Отец улыбнулся и пожал плечами, мотнув головой в знак одобрения. Она осторожно, как драгоценность, положила бусину на колени, засунула руку под воротник Настиной рубахи, вытащила тонкую нить, на которой висел крестик и начала развязывать узелок. Он не поддавался. Нить натянулась на горле, давила рывками, когда мать дергала за узелок.

– Оставь, – сказал отец, – потом разрежем и другую нить повяжем, у меня в сумке есть, – он мотнул головой в сторону лошадей, привязанных у коновязи.

– Нет, лучше на эту, – ответила мать, не поднимая головы, – так правильно будет.

Отец не стал настаивать. Вообще он вел себя так, как будто не очень верил во все это, а просто выполнял прихоть любимой жены. Он даже в бога верил непрочно, редко ходил в церковь, даже не заставлял мать креститься перед венчанием. Да и венчания, матушка рассказывала, не очень хотел, но она сама настояла. Прошла обряд крещения, а потом сама повела отца к алтарю.

Наконец мать расслабила узелок, осторожно продела конец нити в маленькое отверстие и начала завязывать узел, когда правнук, до этого вроде бы не обращавший внимание на происходящее, внезапно вмешался:

– Не так. Не отпускай на свободу, не давай кататься, – он плавно взмахнул рукой, показывая, как не должна кататься бусина по нитке, – в узел ее завяжи на спине… Так надо делать.

Он встал и стал внимательно смотреть, как мать сняла бусину с нити, завязала узелок, а потом вновь нанизала на конец нити и затянула поверх еще два узелка. Мать отпустила нитку, Настя почувствовала, как маленький крестик опустился ей на грудь. Она вытащила веревочку и передвинула ее на шее. Ей очень хотелось увидеть, эту бусину-талисман еще раз. Она натянула нить, так что та больно врезалась в шею, низко наклонила голову и, скосив глаза, рассмотрела узел, внутри которого, почти не видимая, слабо поблескивала на солнце голубая бусина.

Вечером, когда Настя уже угомонила маленьких братьев и сама легла с ними рядом на теплую кошму в чужом аиле, куда их отвели спать, пришла мама. Она всегда приходила поцеловать детей перед сном, тихо напевала или что-то рассказывала младшим, пока они не уснут, а потом говорила с Настей или просто внимательно и ласково слушала все то, что Насте обязательно хотелось ей рассказать. Сейчас, когда ее родичи устроили для зятя настоящий пир, который до сих пор длился в просторной юрте по соседству, мать была возбужденной и веселой. В ее черных глубоких глазах поселились маленькие золотистые искорки, дыхание пахло вином и чем-то сладким. Она поцеловала уже спящих сыновей и прилегла поверх одеяла рядом с дочерью. Настя знала, что мать возбуждена и торопится вернуться к взрослым, но все-таки взяла ее за руку, словно боялась, что матушка уйдет, не дослушав ее до конца, и рассказала о том, что произошло в аиле бабушки Сайлык, и все то, что так беспокоило ее на протяжении всего этого длинного дня. Мама как всегда внимательно выслушала ее, ласково погладила по волосам и сказала: