Андрей Лестер - Москва 2077. Медиум

© Лестер А., 2013

© ООО «Издательство АСТ», 2013

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ( )

Вы когда-нибудь видели, какой танец исполняет человек, который испугался змеи, но в то же время хотел бы ее раздавить? Какую цыганочку он отплясывает? Как он пытается, попирая законы физики, висеть в воздухе и оттуда разить землю ударами своих ног?

Вот такой танец исполнил я вечером 5 сентября 201.. года, продравшись сквозь заросли Главной Просеки и оказавшись наконец в Тихой Москве.

Только змеи никакой не было. Был большой кровоподтек под глазом, вывихнутые запястья и жуткая боль в районе правой почки. А змеи не было. То есть она была, но это была та фигуральная, поэтическая змея, которая лежит себе и лежит, свернувшись, под сердцем, но потом вдруг просыпается и начинает жалить безжалостно.

Я бросил пустой рюкзак на траву под невысоким гранатовым деревцем и стал прыгать и топтать в остервенении землю и кричать при этом: «Гадость! Гадость! Гадость!..»

А я ведь знал, что с этой парочкой дерганых что-то не так. У меня было предчувствие, что ничем хорошим это не закончится.

До этого дня я доставлял им товар три раза. Обычные вещи, все те вещи, что обычно заказывают жители Сектора. Хозяйственное мыло, кофе в зернах, старые CD– и DVD-диски, в особенности фильмы и музыку в фирменных упаковках, с яркими обложками. Дерганые в Секторе очень любили старые диски в старых упаковках, хотя ни смотреть, ни слушать их было не на чем. После Переворота цифра прекратила свое существование. Не работали ни компьютеры, ни мобильная связь, ни цифровые проигрыватели. Вообще-то много чего не работало. Аналоговое телевидение. Бензиновые двигатели. Да и дизельные тоже.

Так что диски вроде бы были дерганым ни к чему. На них были записи, которые никто в этом мире, как бы ему ни хотелось, больше не смог бы воспроизвести. Однако дерганые заказывали и кино, и музыку, и даже компьютерные игры. То ли надеялись, что все еще вернется и мир снова станет цифровым, то ли в отсутствие привычных развлечений воспылала страсть к коллекционированию. Причем в небывало чистом его варианте: ничто из коллекций никак нельзя было использовать.

Ну не то чтобы совсем никак. Можно было хвастаться коллекциями перед соседями, а по хвастовству дерганые Сектора могли дать фору даже москвичам образца 2012 года, хотя в 2012 году этому никто бы не поверил. Просто не поверили бы и всё. Разве могли где-нибудь жить более хвастливые люди, чем в Москве? Мученики хвастовства. Разве это возможно? Оказалось, да. Возможно. Оказалось, что возможно еще и не такое. Но об этом расскажу как-нибудь позже.

Так вот, эта парочка, муж и жена, заказывали обычные вещи и платили вовремя и не особенно торговались. А я возил, таскал через Просеку.

Фамилия у них была двойная, Смирновы-Инстаграм. Они были молодые и довольно красивые, в дни Переворота, я думаю, им было вообще не больше пятнадцати. К тому времени, как я привез им товар во второй раз, они, по-видимому, решили завести ребенка – у Смирновой-Инстаграм стал округляться животик. А на третий раз (когда животик потянул уже месяцев на восемь) они вдруг поменяли фамилию. Приехал, а на дверной табличке надпись: «Смирновым стучать два раза». Значит, снова стали Смирновыми. Вот тогда мне и стало как-то нехорошо. Не принято в Секторе по своей воле отказываться от новых имен и продвинутых добавок к фамилиям. Никогда не слышал, чтобы человек, скажем, по имени Коллонтитул вернул себе старое имя. Такое, как, например, Сережа. Или Вася. Житель Сектора лучше бы умер, но ни за что не поменял бы имя на свое старое, допереворотное.

Тем не менее то, что они отбросили новую, секторовскую, добавку к своему имени, само по себе было еще не слишком страшно. Но вот когда они заказали у меня тихие газеты, я должен был насторожиться. Просто обязан был стать в стойку. Но я этого не сделал. И влип.