Андрей Шаповалов - Предсказание на меди

Наутро, когда Настя проснулась, у нее был жар, и все тело болело так, как будто вчера ее особо жестоко избил хозяин. Она попыталась подняться, но тело не слушалось, а от движения резкая боль кольнула внизу живота так, что отдало в поясницу, и девушка застонала. Тотчас из-за занавески появилась тетя Марфа, как будто стояла за ней, ожидая, когда ее позовут. Она потрогала сухой рукой горящий лоб, дала напиться воды и велела лежать, пока не отойдет. Потом она принесла Насте поесть, но та чувствовала себя настолько слабой, что от еды отказалась и вновь погрузилась в бесчувственно-сонное состояние, из которого лишь иногда ее выводили приступы резкой боли. К вечеру ей стало легче. Она собралась с силами, села, потом медленно поднялась и оделась. Первый шаг дался ей с трудом, но откуда-то с боку появилась тетка Марфа, поддержала ее за локоть и бережно отвела на лавку за столом, налила молока, протянула кусок хлеба. Настя медленно поела, прислушиваясь к собственному телу. Здесь, за столом, она вдруг вспомнила о ребенке. Как он там? Живой ли? Что сделала с ним тетка Марфа? Сейчас Настю охватило беспокойство не за себя, а за него – за маленькое, нерожденное существо, которое вчера она возненавидела. Ей хотелось спросить у тети Марфы о вчерашнем, но она не решалась. Ей страшно было даже вспоминать о том, что произошло вчера, хоть это и вспоминалось частями, словно сквозь туман. Тяжело поднявшись, она побрела в свой закут, придерживаясь за стены, и снова легла. Сквозь дрему она слышала, как вернулся хозяин, как ходил, стуча сапогами, как они тихо говорили о чем-то. Разбудил окончательно ее громкий рык хозяина над самым ухом:

– Вставай! Чего разлеглась?

Настя едва разлепила глаза, как он схватил ее за плечи и резко швырнул на пол.

– Вставай! – вновь захрипел он, – бляденыша, значит, носишь? Вставай, сказал!

Поднимаясь с пола, Настя увидела, что хозяин сильно пьян, и она знала, что в таком случае бывает, но сопротивляться сейчас сил у нее просто не было. Она медленно выпрямилась и взглянула в ненавистное лицо. Как ни странно, хозяин ухмылялся. Внезапно он сделал шаг вперед, чуть присев, резко снизу ударил ее кулачищем в живот. От этого удара Насте показалось, что все внутри у нее оборвалось, а сама она опрокинулась назад, больно ударившись спиной о лавку. Хозяин вновь шагнул вперед и резко ударил ее в живот сапогом. Настю скрутило, но хозяин продолжал пинать ее без остановки. Настя пыталась закрывать голову и живот руками, но от этих ударов было невозможно укрыться. Когда ей удалось скрутиться в тугой комок, он ухватил ее за волосы, протащил по полу до самой двери, приподнял, распрямляя, и вновь ударил ногой прямо в живот. Где-то у хозяина за спиной Настя заметила причитающую тетю Марфу, а потом ее разорвала боль. Ей показалось, что от этого удара все внутренности выплеснулись из нее через низ. Тетя Марфа что-то кричала и цеплялась сзади за плечи хозяина. Он отшвырнул ее в сторону одним взмахом руки так, что она отлетела и ударилась о стену. Хозяин развернулся и вновь занес ногу для удара, но остановился, увидев кровавые сгустки, вылившиеся из-под задранной Настиной рубахи. Он внимательно посмотрел на Настино лицо, чуть отступил и еще раз ударил в живот тяжелым сапогом.

– Все теперь. Нет никакого выблядка, – совершенно спокойно произнес он, повернувшись к жене, молча постоял и ушел в горницу.

Дальше Настя все помнила с трудом: как тетя Марфа тащила и укладывала ее на сундук, как обтирала мокрым полотенцем ноги, что-то приговаривая, как резкая боль изнутри выбивала из Насти сознание. Ее лихорадило, временами боль была нестерпимой, сворачивала ее в дугу, временами боль отпускала, но тогда приходил жар и вместе с ним неясный, кроваво-красный туман в голове. Временами перед глазами возникало лицо тети Марфы, говорившей слова, которые Настя не понимала, но чаще всего перед глазами шли черные пятна. Казалось, нет, она точно знала, что она умирает, смерть в ту пору даже казалась ей избавлением, но в то же время какая-то неведанная сила удерживала Настю, иногда возвращая ее в сознание и ясно давая понять, что Настя еще жива и ее страдания не закончены. Во время одного из таких просветлений обессилившая Настя нащупала веревочку, на которой весел крестик, нашла узелок и поднесла его к губам. Она раскусила нить и почувствовала на языке маленькую бусинку – частицу силы бабушки Сайлык.

Настя выжила, хоть никто в доме на это не надеялся, она пролежала в своем закуте почти всю осень, и только к зиме начала садиться, а потом потихоньку ходить. Когда-то тогда Настя ясно осознала, что эта сила бабушки Сайлык вытащила ее с того света. Все пророчества ее, таким образом, сбылись, кроме одного, самого главного. Теперь она готова была терпеть и ждать, когда придет ее время. К весне Настя была уже совсем здорова, здорова настолько, что хозяин вновь стал водить ее в баню и амбар. Теперь уже Настя не сопротивлялась, она покорилась, покорилась не хозяину, покорилась судьбе, тяжелой судьбе, которую не повернуть. Она делала все, что от нее требовалось молча и безропотно, стараясь, чтобы все прошло как можно быстрее и безболезненнее. Ей вообще хотелось, чтобы время бежало быстрее. Чтобы наконец настал день, когда большое пророчество завершится, и она наконец станет свободной.