Анатолий Батаршев: Карибский кризис глазами российских подводников (пятьдесят пять лет спустя)

Таким образом, используя штормовую погоду и данные группы радиоперехвата, мы сравнительно легко преодолели все три противолодочных рубежа в Северной Атлантике и вышли в Центральную Атлантику.

Здесь следует обратить внимание на одно обстоятельство, связанное с установкой на лодке незадолго до описываемых событий новой тогда аппаратуры радионавигации. Фактически аппаратура была пока не в строю. Отладка и введение её в строй предполагалось в ближайшее время. Но это «ближайшее время» так и не наступило. Командование бригады, в том числе флагманские специалисты (не только бригады, но и вышестоящих штабов) знали об этом, но реальных шагов по ускорению процесса ввода в строй аппаратуры радионавигации не было видно. Со своей стороны я считал, что всё идёт по плану, и ожидал прибытия специалистов для отладки и введения в строй аппаратуры радионавигации. К тому же командирам не были известны сроки выхода лодок в море. Я предположил, что работа с аппаратурой радионавигации возобновится со дня на день. Однако события развивались столь стремительно, что ввод в строй указанной выше аппаратуры пришлось отложить на неопределённый срок. Конечно, когда пришло распоряжение уходить в неизвестность, пришлось на себя взять всю ответственность за состояние радионавигационной аппаратуры.

Следует отметить и богатую астрономическую практику всех вахтенных офицеров корабля. В течение всего похода они определяли место лодки в море с помощью секстана. Секстан и хронометр для моряков России ранее в течение столетий были единственными и верными приборами для определения места на море. С момента выхода из Кольского залива и до возвращения в базу при малейшей возможности по обстановке и погоде мы определяли наше место, используя секстан и хронометр. Конечно, это – основная обязанность штурманов. Но дополнительное определение места корабля вахтенными офицерами и лично мною явилось хорошим подспорьем в морской практике. Усредненное место нашей субмарины, определяемое по Солнцу или звездам пятью офицерами (мною, двумя минерами, старшим помощником и помощником командира), давало небольшую невязку. Это придавало нам уверенность, что мы, несмотря на штормовую погоду, не отклоняемся от назначенного нам маршрута. Впоследствии это подтвердилось. Наш выход к проливу Кайкос (точка в 30 милях от Багамских островов) был точен. Невязка была незначительной.

Единственный случай, сдержавший нашу скорость на переходе, был связан с операцией аппендицита, которую пришлось сделать прикомандированному к нам инструктору-гидроакустику мичману Панкову. Операцию выполнил доктор подводной лодки капитан медицинской службы В. И. Буйневич, который перед походом прошел в стационарном госпитале в г. Полярном двухмесячную стажировку и приобрел необходимую в таких случаях медицинскую практику. Операция прошла успешно. Так как на подготовку к операции и сама операция заняла значительное время, мы выбились из графика движения (операция проводилась на глубине 150 метров при скорости 3 узла), опаздывая от своей «подвижной точки следования» почти на сутки. Решил догонять эту «точку» в надводном положении, запустив все три дизеля для дачи полного хода. До Бермудских островов было еще примерно 500 миль. Всплыли. Нам «повезло». На море сильнейший шторм – более 9 баллов. Гребни волн высотой 25–30 метров одна за другой в расстоянии 150–200 метров шли попутно нашему курсу. На вершинах гребней подводная лодка совершала нечто невероятное. Крен достигал временами 45–50 градусов. Недостаточно надежно закреплённые вещи летели от борта к борту (битая посуда, банки регенерации и т. п.). В диком неистовстве волны то подбрасывали лодку как щепку вверх, то швыряли вниз в преисподнюю взбесившегося океана. При каждом очередном крене в 50 градусов каждый с замиранием сердца ждал, станет ли лодка из очередного крена, не сорвутся ли с фундаментов дизеля, не расплескается ли чрезмерно электролит из аккумуляторных батарей. Кстати, как потом выяснилось, электролит из аккумуляторных батарей все-таки расплескался. У части офицеров личные вещи хранились в аккумуляторной яме. Эти вещи оказались прожжёнными в различных местах брызгами расплескавшегося во время качки электролита. К счастью, люди и техника выдержали и этот экзамен. С большой благодарностью и добрыми словами мы вспоминали в эти часы конструкторов и строителей завода «Судомех», построивших нашу лодку в Ленинграде. Суточное испытание девятибалльным штормом в Центральной Атлантике в надводном положении наша лодка выдержала. Правда, не обошлось без поломки, казалось бы, второстепенного механизма. Набегавшими штормовыми волнами отжало верхнюю крышку выбрасывающего устройства имитационных патронов и сигналов (ВИПС) в кормовой части пл. Но на подводной лодке мелочей не бывает. Механики доложили: погружение подводной лодки с оставшейся одной работоспособной (нижней) крышкой ВИПС на глубину более 60−70 м опасно. В этих условиях решили дождаться хорошей погоды, всплыть в надводное положение и исправить повреждение. Потом уже, после возвращения в базу, стало известно, что атаке пронёсшегося девятибалльного шторма подверглась и Б-59, у которой океанские волны разворотили кормовую часть ограждения рубки.