Анатолий Батаршев - Карибский кризис глазами российских подводников (пятьдесят пять лет спустя)

Разбор учений и автономных плаваний подводных лодок, проводившихся на Северном Флоте в 1956−1961 гг., был великолепной школой профессионального роста и мастерства для молодых офицеров-подводников. Благодаря этому значительно возрастало качество оперативно-тактической подготовки командиров лодок. Конечно, нельзя сбрасывать со счета элементы самообразования и самовоспитания личностных качеств каждого из командиров, но в сочетании со знаниями, полученными в школе передового опыта на таких разборах учений, совершенствовались их командирские навыки и умения принимать ответственные решения в нестандартных, критических ситуациях, которыми изобилует борьба, например, с противолодочными силами вероятного противника. Таким образом, к началу 1962 года я считал себя уже практически подготовленным к выполнению поставленной задачи по скрытному переходу Б-36 в неизвестность, то бишь, на базу одной из отдаленных дружественных стран.

При подготовке лодки большую настороженность у меня вызывали неоднократные проверки со стороны Штаба Северного флота, погрузка на пл торпеды с ядерной боеголовкой, наконец, приезд из Москвы непосредственно перед выходом из бухты Сайда заместителя Главнокомандующего ВМФ адмирала Виталия Алексеевича Фокина. Адмирал выступил перед личным составом бригады и сказал, что нам предстоит выполнить специальное задание Советского Правительства – совершить скрытый переход через океан и прибыть в новый пункт базирования в одной из дружественных стран. Командиров подводных лодок бригады инструктировали отдельно. На вопрос начальника Штаба бригады капитана 1 ранга Василия Александровича Архипова: «Нам не ясно, зачем мы взяли ядерное оружие и в каких случаях его применять», ответил, что «не имеет полномочий сообщать об этом». После затянувшейся паузы начальник штаба Северного флота контр-адмирал Анатолий Иванович Рассохо, присутствующий при этом инструктаже, сказал:

– Запишите в журналы: применять спецоружие по приказу из Москвы.

Уже находясь на маршруте развертывания, обдумывая состоявшийся разговор с проверяющими нас адмиралами, я пришел к выводу – нам недоговаривают, предстоит более серьезное дело, чем скрытый переход к новому пункту базирования в какой-то отдаленной стране. Бросалось в глаза отсутствие откровенности в разговоре с провожающими нас высокими чинами. Мы не получили ответы на вопросы: «Куда направляются наши лодки?», «Районы плавания?», «Какова общая обстановка в районах предстоящего плавания?», «Какова наша роль в общем замысле предстоящего похода?» и др. Хотя на вопрос «Куда?» командиры, пожалуй, сами могли ответить, так как по материалам открытой прессы полагали, что это – остров Куба. Решил: недостающую информацию для себя буду получать из эфира вероятного противника с помощью группы радиоперехвата (ОСНАЗ). Основным пунктом своего пребывания на лодке считал центральный пост. Даже лежак для кратковременного отдыха оборудовал там же, возле рубки гидроакустика. Каюту командира посещал редко, по неотложной необходимости. Своими сомнениями и выводами поделился со всеми офицерами, нацелил их на бдительное несение службы. Однако, по материалам средств массовой информации, из газет, все командиры предполагали, что нам предстоит переход на Кубу.

Примерно за неделю до выхода подводных лодок из базы в Москву, в Главный штаб ВМФ были вызваны контр-адмиралы Рыбалко и Евсеев. Однако возвратился в п. Гаджиево лишь Л. Ф. Рыбалко. Елисеев заболел и лег в госпиталь, впоследствии был комиссован. Новым командиром бригады был назначен капитан 1 ранга В. Н. Агафонов. Это был грамотный, опытный командир-профессионал. Он хорошо знал свое дело и личный состав, отличался спокойным уравновешенным характером, волевыми качествами и самообладанием. Все командиры лодок нашей бригады хорошо знали его. Вот как в ту пору характеризует его мой друг Николай Шумков, командир Б-130:

Об этом подводнике можно говорить очень долго и только хорошо. Исключительно грамотный, по-отечески требовательный и заботливый. Сколько знал я Виталия Наумовича, никогда, ни при каких обстоятельствах он не повышал голоса на подчиненных, а ведь обстановка в море складывалась разная. Мы, командиры лодок, его уважали искренне. Сейчас с высоты прожитых лет могу сказать, что, видимо, не случайно в трудную минуту выбор командования пал именно на этого человека. Вряд ли кто-нибудь иной справился бы с возложенной на него задачей более успешно [6, с . 172−173 ].