Крис Боджалиан - Час Ведьмы

Оглядываясь назад, Мэри понимала, что все ее прежние кавалеры стали бы лучшими мужьями, чем Томас, и брак с кем-нибудь из них принес бы больше пользы ей и ее семье. Но здесь у нее почти не было выбора. У ее семьи почти не было выбора. Да, мужчин в Бостоне было больше, чем женщин, но они либо не приобщались к церкви, либо промышляли сомнительными делами, либо по своему материальному и социальному положению не годились в женихи дочери Джеймса Бердена.

Теперь мать стояла перед ней, в их с Томасом гостиной, в разгар утра в середине недели, спустя несколько дней после того, как Томас швырнул ее на пол, с небольшим отрезом кружева под мышкой – самого восхитительного из того, что Мэри видела в Новой Англии, – и восемью серебряными вилками в руках, каждая размером с ложку. Мэри сразу же поняла, что корабль, которого дожидался отец, прибыл и мать собирается подарить ей кружево, но она не могла взять в толк, зачем та принесла и вилки. У них с Томасом уже был комплект из двух больших двузубых вилок для мяса, одна из которых, конечно же, была серебряной. Но эти маленькие вилочки с тремя зубчиками? Она слышала про эти трезубые приборы и знала, что это инструменты Дьявола. Пока она раздумывала над тем, как намекнуть на это матери, та уже поняла, что на уме у дочери, положила кружево цвета слоновой кости на стол, чтобы Мэри и Кэтрин могли им полюбоваться, и сказала:

– Губернатор Уинтроп купил себе такую вилку, дитя мое.

– Зачем?

Мать вскинула бровь и улыбнулась.

– Пусть он не всегда ею пользовался, но он этого не скрывал. Сейчас она перешла к его сыну.

– Но почему ты хочешь пользоваться таким прибором? И желаешь, чтобы я их взяла?

– Отец говорит, что на нашей родине они сейчас входят в моду.

– Сомневаюсь в этом. У нас на родине людям есть чем заняться, кроме как поддаваться искушению в виде дьявольских зубов.

– Небольшой ящик с такими вилками недавно прибыл на склад твоего отца. Люди пользуются такими, Мэри, даже здесь.

Мэри уже собиралась сгрести все вилки в кучу и вручить их обратно матери, как Кэтрин отложила кружево, взяла одну и поводила ею по воздуху так, будто зачерпывала суп.

– Вот так? – спросила она.

– Думаю, да, – ответила мать Мэри. – Ею также можно протыкать мясо, чтобы его порезать.

– Получается, можно не откладывать нож? Его можно переложить в другую руку и резать?

– Полагаю, да.

Мэри смотрела, как ее мать и Кэтрин улыбались во время этого диалога. Она не могла поверить: ее отец импортирует вилки! Больше она не медлила – сгребла вилки со стола и забрала последнюю у служанки.

– Томас не потерпит этих вилок в своем доме, и я – тоже, – сказала она, протянув серебро матери.

Но мать улыбнулась ей почти дьявольски и положила вилки на полку в буфете.

– Ты переменишь свое мнение, голубка. Уверяю тебя. Это не соблазны Дьявола, а всего лишь подарок твоих родителей.

В тот день у Мэри были дела в городе, и, хотя у нее не было причин уходить так далеко по направлению к пристани в городской бухте, она все-таки это сделала. Она увидела корабль на якоре, привезший товары для ее отца, и постояла там, вдыхая соленый воздух и наслаждаясь прохладным ветром с океана. На поверхности воды колыхалась пелена красных водорослей, а к опорам причала липла ряска. Доски на пристани подрагивали у нее под ногами, и, будто маленькая девочка, Мэри покачалась на них, как будто играя.

Наконец она подошла к краю причала и посмотрела на воды залива. Она знала – отец рассказывал ей, – что еще двадцать лет назад, опустись здесь на колени и закинь в море сеть – выловишь достаточно рыбы, а стой на берегу и зачерпни в руки горсть песка – обязательно попадется ракушка. Теперь же, чтобы что-нибудь поймать, нужно немного потрудиться. Не то чтобы это был каторжный труд, рыбачить здесь легче, чем в Англии, но город стремительно разрастался. Лобстеры уже пропали из соленых канавок на пляже. Теперь нужно заходить недалеко в море, чтобы поймать их.

По воде плыл ялик, гребцы взмахами весел направляли его по волнам прочь от большого судна, стоявшего на якоре в четверти мили от берега. У другого причала шла погрузка на еще один корабль, и Мэри – вместе с группой мальчишек, которые взялись словно ниоткуда, – наблюдала за работой моряков. Это были молодые загорелые мужчины, и, хотя стояла осень и ветры становились холоднее, солнце еще сияло высоко в небе, а ящики и бочки были тяжелые, и Мэри видела капли пота на их лицах и голых руках. Она знала, что пришла сюда, чтобы посмотреть на них: именно поэтому она прошла пешком так далеко. Но женщина не думала, что это грех или что мужчины посланы ей как искушение. Она считала, что прийти на пристань – это все равно что наблюдать за полетом пересмешника или ястреба либо наслаждаться ароматом роз, проросших сквозь щели в каменной стене на краю ее огорода. Эти мужчины: парень со светлыми буйными бровями или вон тот, с плечами шириной с бочку и спиной – она просто это знала, – лоснящейся, мускулистой и безволосой под рубашкой, – также сотворены Господом, и в ее сознании они были воплощением красоты, которым можно немного полюбоваться, прежде чем вернуться к своим обязанностям. Мэри готова была признаться себе, что чувства, испытываемые ею здесь, сродни похоти, но в то же время она успокаивала себя тем, что они все-таки не настолько злокачественны и вредоносны.