Валерий Кормилицын - Держава

– Я и молчу, – сквозь набитый рот с трудом пробубнил тот.

– Вижу, как молчишь… Насчёт денег согласен, – обратился уже к Бобинчику, – под делом революции подразумеваем свои карманы. Вот за такую «экономию» тебя и выгнали из славного профсоюза кожевников.

– Как же не изгнать, коли вместо кожи стали из картона сапоги для армии тачать… Ну-у, делать, – довольно захрюкал Хаим, вытерев жирной рукой лысину. – Следовало переименовать в союз картонажников, – совершенно развеселился Хаим.

– Да и ты щетину неплохо в своём профсоюзе стриг, – напомнил коллеге необидчивый сегодня Бобинчик.

– Ша! Даём бабам по рублю, – решил хромоногий доходяга Ицхак.

– Женщинам! – на этот раз поправил его Бобинчик. – А то выражаемся как русские пьяные мужики. Не будем брать с них пример. У каждого своя голова. Представляете, каким стал бы вкус мёда, если бы пчёлы брали пример с мух и таскали в улей всякую гадость.

Взбаламутить и вывести на улицы женщин им удалось.

На следующий день бывшие бундовцы, а ныне добропорядочные эсеры вдохновляли на бунт шоферов и механиков гаража «Транспорт», а также кабельщиков мастерской Бездека.

Эти согласились бастовать за два рубля. А вот жадные и практичные пильщики с деревообрабатывающего предприятия, содрали с них по трёшнице.

– Куры с Волынкинской деревни из-за любопытства пришли на митинг поглазеть, – раздув щёки, в уме вычислял дивиденды Бобинчик-Рабинович. – Доложим, что дали им по рублю, а полученный доход – триста рублей, поделим по справедливости: мне полторы сотни, а вам по семьдесят пять… Шутю-шутю, – успокоил товарищей Бобинчик. – Специальный такой еврейский шутка. А вот с путиловцев большевики – Шляпников с Молотовым, по полной программе поживились, – облизнулся он. – Сколько к Нарвским воротам работяг припёрлось. Да как душевно, остограмившись на выделенные средства, «Варшавянку» запели, полицейских идолов по пьяной лавочке избивая.

– Уже на Невский пошли по льду. Мосты через Неву полиция пока держит. Так мне верные люди сообщили. Пора и нам к забастовщикам присоединяться. Хватит благоденствие трактиров поднимать. Получена команда завод «Арсенал» остановить, – вдохновлял на революционные действия товарищей доходяга-Ицхак.

Закатив глаза и шевеля губами, Бобинчик вновь начал что-то подсчитывать. – Ох, как пепел кассы в моём сердце радостно шуршит, – пощелоктил он большим и указательным пальцами.

«Пока всё движется в нужном русле», – вечером 24 февраля один из главных заговорщиков – Александр Иванович Гучков, вышел из угодливо распахнутой бородатым швейцаром в революционной красной ливрее, тяжёлой двери, и в задумчивости остановился у подъезда своего дома на углу Фурштатской и Воскресенского, любуясь новым пятидесятисильным «роллс-ройсом» модели «Сильвер Гоут» что в переводе означало «Серебряный Дух», недавно доставленным ему через Архангельск из Англии.

Латунные ручки, петли, рожки сигналов, маленькие фонарики сверкали и блестели от бьющего из огромных окон света.

«А на столбах освещение отсутствует, – недовольно нахмурился член Особого совещания по объединению мер для обороны государства, с трудом оторвав взгляд от дорогой игрушки и машинально бросив его на противоположную сторону улицы, где в доме под номером 31 проживал другой Александр Иванович – Коновалов. – Машины у подъезда нет, значит недавно уехал на встречу с братьями», – с наслаждением забрался в чрево авто, развалившись на мягком, отделанном замшей, сиденье.

Не рассчитав и ударившись губами о переговорную трубку велел водителю держать на Морскую, к Азово-Донскому банку.

«Вот чёрт. Чуть губы не разбил, – ругнулся, но тут же успокоился Гучков, блаженствуя от чуда британской техники. – Королевское семейство предпочитает подобные авто, – подумалось ему. – Если всё пойдёт по-моему сценарию, тьфу-тьфу, то после замены Николая Второго на Цесаревича, я займу должность главы Регентского Совета, что практически равняется должности главы государства. И пусть князь Львов пыжится сколько хочет, но «серым кардиналом» России буду я, официально занимая пост военного министра, – с любовью погладил тонкую замшу сиденья. – Грядёт великое российское потрясение и наша ложа должна, нет, даже обязана, взять в свои руки руль и рычаги управления, чтоб править страной, как правит авто мой шофёр. И тогда эта дорогущая машина станет для меня копеечной безделушкой, несмотря на то, что одно шасси стоит полторы тысячи фунтов стерлингов – для кого-то целое состояние. А кузов и вовсе выполнен за особую цену лучшим каретником Манчестера Джозефом Кокшутом, работающим на Роллса и Ройса… Тьфу, чёрт, – вновь чертыхнулся Гучков. – Временами купец побеждает во мне политика, и, зная это, подлец-Коновалов из всех моих председательских должностей, озвучивает лишь ту, где являюсь председателем исполнительной комиссии по сооружению канализации. Но подлец – он и есть подлец. К тому же конкурент. Этот дядя самых строгих правил польстился на переустройство питерского водопровода, что вместе с канализацией полная моя епархия».