– А знаешь ли ты, дитя мое, когда и с какой целью были написаны эти замечательные слова?
Маленькая княжна сдула с лица золотистый завиток и, взглянув на мать, послушно ответила:
– Перед нашествием на Русь хана Батыя. Летописец имел целью призвать русских князей к единению, остановить братоубийственные войны.
– Очень хорошо! – повторил отец Симеон, покивав головой в подтверждении каким-то своим мыслям. Затем обратил свой взор на маленькую девочку и спросил:
– А какое еще известное литературное произведение того периода несло подобную идею?
Мария-Дзинтарс вздохнула, снова умоляюще посмотрела на мать, но, видя ее строгое лицо, покорно подняла глаза на отца Симеона и ответила:
– Слово о Полку Игореве [6].
За спиной мачехи Кейстут сделал любимой сестренке большие глаза и подмигнул.
Мария-Дзинтарс улыбнулась.
– Тогда расскажи нам, княжна, про что это произведение, – подбодрил ее отец Симеон. – И вы, дети мои, присоединяйтесь, – добавил он, посмотрев на обоих княжичей. – Это было ваше домашнее задание, если не ошибаюсь?
Ольгерд и Кейтут переглянулись и синхронно, как минуту назад маленькая Мария-Дзинтарс, вздохнули.
– Песнь описывает неудачный поход русских князей на половцев, который организовал новгород-северский князь Игорь, – серьезно сказала золотоволосая княжна.
– Какова была цель этого похода, дитя?
Мария-Дзинтарс пожала узкими плечиками и промолчала.
– В степь за добычей он ходил, – не выдержал Ольгерд, приходя на помощь сестренке.
– Грабить ходил, то есть, – уточнил Кейстут. – Ну, а половцы, не будь дураками, ему и брату его Всеволоду наваляли.
Отец Симеон поднял брови.
– Ну, то есть, в плен его взяли половцы, – тут же поправился Кейстут, посмотрев на княгиню Ольгу Всеволодовну, которая с укором покачала головой.
– В чем был смысл плача по земле русской в Слове о Полку Игореве? – проигнорировав нелицеприятную характеристику похода Игоря, спросил отец Симеон, обращаясь к Марии.
– Призвать других русских князей придти на помощь Игорю, – сказала Мария, искоса посмотрев на брата Кейстута, словно ожидая его следующего замечания.
Княгиня Ольга Всеволодовна тоже посмотрела на Кейстута, предупреждающе нахмурив брови. В ответ на ее взгляд Кейстут прижал палец к губам, а потом приложил руку к сердцу, словно заверяя ее, что больше не скажет ни слова.
– Но никто из русских князей не пришел на помощь Игорю, – медленно и торжественно произнес отец Симеон. – Почему?
– Заняты были, – предположил Кейстут, посмотрев невинным взглядом на Ольгу Всеволодовну.
– Не захотели, – высказался в свою очередь Ольгерд.
– Это не ответ на мой вопрос! – строго сказал отец Симеон.
– Игорь с братом, они в степь половецкую, вообщем, грабить пошли, – Кейстут взглянул на княгиню и развел руками, словно призывая ее в свидетели, что он не хотел говорить, но его заставили. – Естественно, другим князьям, в том числе великому князю это не понравилось. Награбили много, в степи остановились, выпили, как полагается. Хорошо выпили, так, что охраны практически не было. Ну, и потеряли всю добычу, да еще Игорь в плен попал, за него, небось, половцы выкуп большой запросили.
– И к кому они за выкупом пошли? – с таким же серьезным выражением на лице подхватил Ольгерд. – Естественно, к князю Ярославу Осмомыслу, папе княгини его, Ефросиньи, той, что на стене плакала. А ему это надо? У него своих дел полно, как и у великого князя.
– Словом, русские князья, они решили, что за дело, мол, Игоря побили, а мы не только помогать не будем, но еще и сами на орехи добавим, – заключил Кейстут. – Тем более, они знали, что погибших не воскресить, а Игорь и без их помощи вывернется. Он из этих, как там их, князей-Гориславичей, а у них полно родни по бракам среди половецких ханов. Вот Гзак и Кончак, вожди местные, отобрали у него награбленное добро и дали ему уйти подобру-поздорову. То есть, не стали преследовать. Зачем? Они прекрасно знали, где его найти, если понадобится.
Три пары детских глаз выжидательно уставились в лицо отца Симеона. Смоленский священник крякнул, посмотрел на княгиню Ольгу Всеволодовну, которая с трудом сдерживала смех, и, сохраняя лицо, перевел разговор в другое русло.
– Ты упомянул плач Ярославны, отрок. Какая божественная идея была заложена автором в этом отрывке?
– Божественная? – с недоумением переспросил Ольгерд.
– Не было в этом плаче Ярославны ничего божественного! – решительно вмешался Кейстут. – Она же ко всем силам природы взывала, чтобы спасли ее князя, к ветру, к Днепру, к солнцу. Это был плач княгини-язычницы.
Читать дальше