Ирина Сукневич - Битва на поле Куликовом

«Что же дальше будет? — думает Мамай. — Кто усидит на великом княжении — московский ли князь или суздальский?»

Извещают скоровестники: «Собирает твой улусник Дмитрий силу многу…» И новая весть: «Ведут бояре московские рать могучую на Владимир, и во главе рати молодые княжичи поставлены».

Один скоровестник опережает другого:

— Согнала московская рать Дмитрия Константиновича с великого княжения…

— Убежал Дмитрий Константинович в свой Суздаль, но москвитяне осадили город и взяли его. Пришлось суздальскому князю бежать дальше, к своему старшему брату в Нижний Новгород.

Доволен Мамай. Его князь в Москве сидит, им — хотя и от имени хана — поставленный. Будет хорошая дань Москвой с русских земель сбираться!

Но тут нахмурился темник. Тяжкие мысли одолевать стали: дань, что Русь платит, мала стала. И нет сейчас у Орды силы, чтобы заставить русских платить прежнюю дань, какую собирали могущественные татарские ханы в былые времена.

«Поход нужен на Русь, — думает Мамай. — Кровавый поход… И он будет. Я поведу полки татарские на русские города. Я заставлю их платить еще большую дань, чем прежде. Снова потекут в Орду серебряные и золотые реки, снова, как перед Батыем, будут трепетать предо мною и татары и русские».

Москву накрыли великие снега. Мороз птиц с лету сшибает, дерева трещат в окрестных лесах. И хотя забирается холод под шубы жаркие, перехватывает дыхание, полны улицы московские народу, радостно и торжественно поют над Москвой колокола: и стар и млад встречают князя Дмитрия с братьями, вельможных бояр и дружину московскую, митрополита всея Руси Алексия, что возвращаются домой с победой над суздальско-нижегородским князем.

— Ишь, гляди, — говорит восьмилетнему сыну Юрке сапожник с Великой улицы, — князь Дмитрий Иванович как складно сидит на коне и меньшие голубятки тож.

Юрка, не отрывая глаз, разглядывает великолепное великокняжеское облачение, седло нарядное, копье позлащенное, налучие на правом боку.

Выпустил Юрка руку отца, за которую держался, и пошел за княжичами вслед, чтобы все лучше видеть. Но быстрые кони под княжичами, пришлось Юрке бежать. Остановился мальчик, когда далеко уже были великий князь Дмитрий и его братья…

…Рядом с княжичами ехал митрополит всея Руси Алексий и благословлял народ московский. Праздничные лица кругом. Радуются люди. Сильный князь на Москве — быть торговле великой, расти теремам высоким, не топтать татарским коням полей житных, не гореть жилищам.

…Торжественно гудят колокола над Москвой.

Сменили леса свой зеленый наряд на желтый, красный, багряный. Трава стала бурая, жесткая, босиком уж по ней не побегаешь. Солнце поздно встает. День рано кончается. А тут еще дожди частые. Приходится больше дома сидеть. Скучно Юрке, сыну сапожника с Великой улицы. Сидит на печке, слушает, как дождь по крыше шуршит… Чем бы заняться? Есть у Юрки одно сладкое воспоминание: видел зимой, как княжичи с победой над суздальско-нижегородским князем в Москву возвращались. А впереди всех великий князь Дмитрий.

«Мне б такого коня, как у Дмитрия Ивановича, — думает Юрка. — И копье позлащенное».

Не ведает Юрка, что настанет день, и сойдутся пути великого князя и сына сапожника, и будет у них одно великое дело…

А за окном развиднелось, дождь кончился. Скорее на улицу!

Юрка вышел из отцовской бревенчатой избы и — делать ему вроде бы нечего — пошел бродить по двору. Подошел к громадному, в три обхвата чану из дубовых досок. Когда-то в нем был «квас усниян» [4] Так называли тогда дубильный экстракт, приготовленный из мелко надранной коры деревьев — дуба, ивы, ели. , а теперь собирается вода, стекающая во время дождя с крыши. Поболтал Юрка руками в воде, пустил несколько щепок и стал изо всей силы дуть, пытаясь натолкнуть одну щепку на другую. Но ничего не получалось веселого из этой затеи, и Юрка пошел к сараю. Прежде тут стоял этот чан и зольник [5] Зольник — прямоугольный ящик из бревен и досок, наполненный известью или золой. В него клали шкуры, чтобы приготовить их для очистки от шерсти и подкожной плевы животных. , потому что прадеду, да и деду мальчика приходилось самим очищать от шерсти шкуры. Теперь зольника нет. Юркин отец покупает готовую кожу у кожевенников. Так работать сподручней: больше нашьешь сапог, сумок, ножен для кинжалов, да мало ли еще чего. Покупает сапожник и поношенную обувь, починит и несет на торг. Большая у него семья — свой огород не прокормит. И хлеб и одежду — все он покупает на торгу.