Екатерина Франк - Под флагом цвета крови и свободы

– Я знаю, что ты натворил, капитан! Мы не собираемся все помирать тут из–за тебя, – грубо доносится сверху сквозь переборки чей-то голос. Человек запрокидывает голову, кричит еще что-то, громко, неразборчиво и умоляюще – а затем снова разворачивается и бежит внутри обреченного корабля, врывается в какое-то крохотное помещеньице с единственным окошком, лезет в него, обдирая плечи об узкую раму. Из коридора за ним уже слышатся голоса, топот сапог и лязг оружия, грохот выбитой двери – а затем все вдруг тонет в одной чудовищной, сминающей все живое вспышке взрыва…

– Он сказал мне: «Возьми с собой людей и отправляйся на берег, жди меня там». Сам отобрал тех, кто пошел со мной, хотя раньше это всегда решала я, – у Фрэнсис глаза горели безумной, отчаянной надеждой и сверкали непролитыми слезами. – Сказал: «Не ищи меня, я сам тебя найду, когда все утихнет, только верь мне!» Я умоляла: «Позволь мне остаться с тобой!» – но он не разрешил. «Подумай хоть о дочери, расскажи мне, что случилось!» – и тогда Антонио сказал мне, что не собирается ждать, когда Рочестер пришлет за ним убийц. У него был какой-то план, как сделать так, чтобы все считали его мертвым… Я уверена, он узнал что-то об этом Рочестере – что-то такое, что было очень важно… Если бы Антонио сказал мне тогда, что именно – может, я знала бы, где искать его теперь!..

Бумаги перед ним на столе – бумаги, предназначенные его хозяину – написаны сплошь на испанском. Он знает этот язык, хотя и скверно: покинул родную страну и отправился в Вест–Индию почти тридцать лет назад. Но неровные чернильные строчки медленно, но верно складываются в знакомые слова: «Если нужная информация не будет доставлена в срок, то наше соглашение будет признано недействительным… Пираты, оказывающие столь значительную, хотя и непредумышленную поддержку британскому флоту, по моему разумению, должны быть выданы в кратчайшие сроки, список имен прилагаю… Оговоренная нами сумма останется неизменной, только если вы не прибавите к своим обыкновенным донесениям нечто весьма ценное, что заставит нашу великую державу преисполниться к вам особенной благодарности…» Подпись – «Капитан эскадры Его Величества короля Испании Хуан–Мигель де Гарсия»…

Томас отшвырнул от себя исписанный лист, опомнился, поднял его и поднес поближе к свету. Четкие, неимоверно просто и искусно начерченные линии маршрутов красовались на карте, сетка которой едва намечена была легкими штрихами карандаша. Схватив атлас, он раскрыл его, пролистал: очертания материковой части и архипелагов в точности повторяли сотворенные искусными руками специально обученных штурманов, а сами фарватеры – не совпадали ни разу. Каждый из указанных в атласе путей содержал пометки: «опасное течение», «рифы», «пираты», «частые штормы», «зона военных действий». И любой из созданных рукой Томаса маршрутов с пугающей легкостью, словно играючи огибал все эти препятствия, ни на волос не отклоняясь от курса, а кое–где даже и сокращая его.

Смит поднял голову. Чужое имя, чужое лицо давили на него, мешая дышать, но больше он не собирался подчиняться им. Давно забытое ликование, чувство свободы и осознания охватило его. Теперь Томас знал, что и как ему следует делать.

– Я вспомнил, кто я такой, – запрокидывая лицо навстречу сияющим в небесах звездам, прошептал он, едва сдерживаясь, чтобы не закричать. – Я вспомнил!

Долгая, тяжелая ночь, наполненная тревожным ежеминутным ожиданием нападения, сменилась редкостно пасмурным для этого времени года утром, и в какой-то момент испанские галеоны пропали из поля зрения, но ожидаемой радости это не принесло. Сменившись, Эдвард промучился несколько часов в кубрике, забываясь на пару десятков минут лихорадочным сном и сразу же выныривая из него уже сжимающим в ладони рукоятку ножа – огнестрельное оружие полагалось сдавать в крюйт-камеру, и он как старший канонир не должен был подавать остальным дурной пример, нарушая это правило, однако теперь ему хотелось этого как никогда. Наконец, поняв, что отдохнуть таким образом все равно не сможет, Дойли выбрался из гамака и отправился на верхнюю палубу, сменив одного из «вперед смотрящих» – дозорный, совсем сонный и остервенело терший красные глаза, совершенно искренне поблагодарил его и принялся как-то косо сползать вниз с марсовой площадки. Один раз он оступился и сорвался бы с вантов, не подхвати его за пояс наблюдательная Эрнеста, тоже не покинувшая палубу.