Мэгги О'Фаррелл - Хамнет

Приехав домой, муж в первый момент не узнал Агнес. Он ожидал увидеть, что его красивая, полнокровная женушка с пухлыми губами, как обычно, хлопочет по хозяйству, готовя похлебки или растирая пестиками травы в ступках, а вместо этого увидел распростертую на кровати худышку с полубезумным от бессонницы взглядом, исполненную какой-то затаенной решимости и целеустремленности. Он увидел истощенную грудным кормлением женщину с окруженными серыми тенями глазами и с выражением отчаянной одержимости на лице. Увидел непостижимо одинаковые личики двух малышей, один из которых был вдвое крупнее другого.

Он взял их на руки; присмотрелся к их настороженным взглядам; он смотрел в их совершенно одинаковые глаза; освоившись с малышами, он разглядел их с головы до ног, посадил к себе на колени; один из них сунул себе в рот большой пальчик другого и принялся сосать его; он понял, что эта парочка еще до рождения начала жить в своем общем мире. Он нежно погладил их светлые головки, приговаривая: «Вот вы какие у меня славные двойняшки».

Даже в своем полубессознательном истощении, даже не коснувшись его руки, Агнес поняла, что он нашел себя, выздоровел, обрел новую цельную жизнь — свой смысл существования, предназначенное именно ему дело. Видя, как он стоит возле ее кровати, такой высокий, с расправленными плечами, с ясным лицом, потерявшим былую тревожную неудовлетворенность, она невольно улыбнулась, почувствовав исходящую от него радостную ауру.

Сидя вместе в той родильной комнате, они по-прежнему верили, что вскоре она присоединится к нему в Лондоне, что она привезет в столицу всех трех детей и они будут жить все вместе. Верили, что их воссоединение произойдет в ближайшее время. Они уже обсуждали, что надо будет упаковать и увезти с собой. Она поведала Сюзанне, что скоро они переедут жить в большой город, где она увидит роскошные особняки и лодки, медведей и дворцы. «И эти малыши поедут с нами?» — спросила Сюзанна, скосив взгляд на колыбель.

— Конечно, — ответила Агнес, пряча улыбку.

Он уже подыскивал удобные дома; копил деньги, чтобы купить для них просторное жилье. Он представлял, как, посадив Сюзанну на закорки, отправится показывать ей Темзу, как поведет их всех в театр. Представлял, с какой мечтательной завистью будут смотреть новые друзья на его жену с тонкими, затянутыми в перчатки запястьями, на симпатичные головки его детей. Ему представлялась кухня, где разместятся две колыбели, и склонившаяся над камином жена, и задний двор, где они смогут выращивать кур и кроликов. Там будут жить только они впятером, хотя со временем число детей может увеличиться: он вполне допускал такое. Но никого, кроме их семьи. Никаких родственников по соседству. Ни один из братьев и родителей или свойственников не нарушит их спокойных досугов. Вообще никто. Дом будет принадлежать только им, с личной семейной кухней и этими двумя колыбелями. Он уже почти чувствовал, какие запахи будут витать на той кухне: пчелиного воска от полированной столешницы, кисловатого молока от малышей и накрахмаленного чистого белья. Занимаясь домашними делами, его жена будет напевать песни, малыши будут весело лепетать, а Сюзанна, выйдя во двор, будет играть с кроликами, разглядывая их влажные глаза и поглаживая гладкий мех, да и сам он будет отдыхать возле камина в окружении семьи, забыв о тесной съемной комнате, где писал жене письма, которые попадали к ней только через четыре дня. Ему больше не придется вести двойную жизнь, тоскуя в разлуке с родными. Они будут вместе с ним; ему достаточно будет просто поднять голову, чтобы увидеть их. Не придется больше жить одному в большом городе: он прочно обоснуется там в своем доме с женой и детьми. И рядом с ним будет Агнес, может, ей уже известно, какие повороты судьбы ждут их впереди?

Но, сидя с малышами в той комнате, ни сам он, ни его жена не догадывались, что эти планы никогда не сбудутся. Она так и не привезет детей в Лондон, чтобы жить вместе с ним. И он никогда не купит там дом.

Девочка выживет. Она вырастет из хилого младенца в нормального ребенка, хотя ее жизненные силы долго будут оставаться слабыми, хрупкими и сомнительными. Она будет страдать от судорог, лихорадки, застоя жидкости в легких, ее ноги и руки будут порой дрожать от слабости. Ее кожа будет время от времени покрываться сыпью, легкие будут с трудом вдыхать воздух. Когда у двух других детей начинался обычный насморк, ее могла свалить жестокая лихорадка. Если они отделывались легким кашлем, она хрипела, задыхаясь от его приступов.