Екатерина Глаголева - Путь Долгоруковых

Поднялся негромкий ропот, невнятное гудение голосов, словно пчелиный рой, потом гул внезапно смолк, и все глаза уставились на Вакселя: что он-то предлагает? Набрав в грудь побольше воздуху, лейтенант изложил свой план: разобрать судно и построить из него новое, поменьше. Хитрово его поддержал.

– Ломать корабль ее величества – это преступление! – выкрикнул Овцын. – Вы отвечаете за него головой, господин лейтенант!

Снова загудели голоса, кто-то принимал сторону Овцына, кто-то – Вакселя. Савелий Лаврентьевич остановил бесплодный спор, согласившись с тем, что прежде следует осмотреть корабль и его повреждения, а уж затем принимать окончательное решение.

На следующий день с утра отправились всей гурьбой по льду на судно. Вблизи картина открылась еще более удручающая, чем издали. Корабль был похож на выпотрошенную тушу. Прислонившись спиной к релингу и положив захваченную с собой бумагу на бочонок, Хитрово принялся писать под диктовку Вакселя протокол освидетельствования пакетбота «Святой Петр». Киль, форштевень и ахтерштевень повреждены, руль отбило и унесло. Якорей ни одного не имеется, и сыскать таковые безнадежно. Такелаж, ванты и канаты во многих местах рвутся и перетерты. Снять судно с места нечаятельно, понеже его много замыло песком. Ниже ватерлинии левую сторону проломало насквозь.

Когда он закончил, бумагу зачитали вслух и предложили подписать всем собравшимся. Люди подходили к бочонку по очереди, и скоро под протоколом появились сорок четыре подписи. Не хватало одной.

– Дмитрий Леонтьевич, – мягко произнес Ваксель, – вы намерены идти против всех?

– Я не намерен идти против своей совести и исполню свой долг до конца! – отрезал Овцын. Ваксель пожал плечами.

Всю следующую неделю Овцын находился в плену своих мыслей. Он механически выполнял повседневную работу, но то и дело останавливался и смотрел в сторону разбитого корабля – единственной надежды на спасение. Его впервые посетило отчаяние: что, если им не выбраться отсюда никогда? Искать их никто не станет, помощи ждать неоткуда, значит, пути отсюда только два: либо в яму на острове, либо в воду. Он столько раз видел чужую смерть за это плавание, что привык к ней, не понимая ее сути, а теперь вдруг примерил ее к себе и ужаснулся. Смерть была холодной, бесстрастной и темной, как океан, такой же неумолимой и жестокой. Ей не было дела до любви и страданий. Она раскинулась на многие мили вокруг, и жизнь одного человека – смехотворная песчинка, которая все равно канет на морское дно. Но он не может погибнуть здесь, среди этих камней, когда там, далеко, у него есть жена и сын!.. Волна набежала на берег и откатилась назад с насмешливым шумом.

У реки сидел Стеллер и пытался зарисовать убитую им гагу. Как только он брался за перо, песцы утаскивали птицу, а когда он бросался в погоню, чтобы отнять их добычу, они уволакивали бумагу.

– Вы очень кстати! – приветствовал он Овцына. – Возьмите палку и не подпускайте их ко мне!

В другое время Дмитрий Леонтьевич, возможно, и отказался бы, хотя был должен повиноваться Стеллеру как офицеру, но сейчас он остался не только из субординации. Стеллер излучал уверенность, которой ему так не хватало. Он просто сиял от счастья, поскольку этот Богом забытый остров был раем натуралиста: Георг уже зарисовал и описал несколько видов птиц, рыб и зверей, которых – он был в этом абсолютно уверен! – ранее не описывал никто, а с наступлением весны собирался продолжить свои ботанические наблюдения и работу над книгой «О морских животных», которую писал на латыни. Дождавшись, пока он закончит рисунок, Овцын выпросил у него листок бумаги и ушел.

«Благородному господину лейтенанту Вакселю предложение», – вывел он вверху листа, пристроившись у костра в своей землянке. Протокол осмотра судна он помнил наизусть и теперь опровергал его по пунктам. Форштевень можно исправить починкою, повреждений киля не видно из-за льда, руль можно сделать другой. Якоря еще не искали, возможно, что они отыщутся в хорошие летние дни. Сняв судно с мели, можно вытянуть его на дрегах и для исправления непродолжительно стоять на оных. Такелаж есть некоторый запасной. О съеме с мели сейчас невозможно узнать из-за снега и льда, а если это можно будет, то следует уповать на Всемогущего Бога. Сквозного пролома ниже ватерлинии не видно, да и можно починить. И закончил: «Того ради я, имея вышеупомянутое мнение, о свидетельстве в негодность оного судна не подписался. Матрос Дмитрий Овцын».