Виктор Иутин - Кровавый скипетр

– Что там? – спросил Иоанн у Адашева.

– Холоп просит разрешения говорить с тобой, государь.

– Приведите его.

Иоанн остановился в ожидании. И вот дети боярские вытащили из толпы тощего старика и подвели к царю. Упав на колени, старик прищурился, чтобы лучше видеть Иоанна. Воздев руки к небесам, старик сказал:

– Хвала Господу, что позволил тебе услышать меня!

– Кто ты? – спросил Иоанн. Старик низко поклонился:

– Я Тимофей, старый слуга покойного князя Андрея Михайловича Шуйского.

Как только прозвучало это имя, глаза Иоанна почернели и вспыхнули.

– Не вели казнить, великий государь. Когда погиб князь, увез я его единственного сына в Белоозеро. Там жили все эти годы, хлеб сеяли, землю пахали. Вырос княжич, и молю тебя, государь, прости ты его за грехи покойного отца и возьми на службу к себе.

Снова уткнувшись лицом в землю, Тимофей вытер выступившие слезы:

– Будет Иван Андреевич твоим преданным слугой, таким, каких не будет у тебя больше! Я воспитал в нем любовь к государю, Богу и Родине. А ежели продаст он тебя, так можешь плевать на мою могилу и всякому прикажи это сделать! А жить буду – казнишь меня, как последнего преступника! Уж лучше я умру и не буду видеть этого!

Помолчав немного, Иоанн проговорил:

– Будь по-твоему, старик. Пущай служит сыном боярским. А ежели отступит он от веры и меня самого – не сносить вам обоим головы!

– Великий государь! – Тимофей бросился к ногам царя, но люди Адашева схватили старика под руки и уволокли к толпе. Но и там он продолжал кричать:

– Ты – величайший и мудрейший из царей! Благодарю, царь-батюшка!

Из толпы на него смотрел юноша – Иван, сын растерзанного псарями Андрея Шуйского. Он видел, как государь, убийца отца его, окруженный охраной и свитой, входит в монастырь. Видел, как швырнули дети боярские Тимофея в толпу. Но осчастливленный старик бросился к своему воспитаннику со слезами на глазах.

– Ваня! Он простил тебя! Слышишь? Господи! Он простил!

Царь же, стоя у гробницы святого Сергия, говорил тихо, опустив голову:

– Я стал праведным и справедливым царем! Я взял власть в свои руки, как ты хотел. Почему ты не принес мне победу? Почему не дал покорить этот бусурманский город? Почему? Что я должен еще сделать?

Все думали, что государь молится. Но он раздраженно говорил с Богом и своим небесным покровителем, словно ожидая услышать хоть какой-то ответ, увидеть знак. С полотна, что висело над гробом святого, строго и твердо глядел на Иоанна суровый лик Сергия…

Видимо, не время! Не время…

В конце холодного февраля 1551 года в Москву на великий церковный собор по зову митрополита и государя начали приезжать игумены, архимандриты, и вскоре на митрополичьем дворе было не протолкнуться. Гомонили, обсуждали последние свершения государевы, мыслили – какие и Церковь ждут изменения?

Откинувшись в креслице и подперев рукой подбородок, Иоанн, сидя за письменным столом в своих покоях, думал о том, что никогда еще держава не была настолько подготовлена к походу. Желаемые всеми перемены наступили, уже много сделано, продолжает делаться. Лешка Адашев и Сильвестр в том помогают. Их настояниями был созван первый за всю историю Земский собор, в котором участвовали все – от бояр и купцов до посадских и крестьян – лишь общими усилиями можно было создать общество, в котором будет хорошо всем.

И вышел в тот светлый день государь к народу, узрели люди его. А позади него все те же – митрополит, Адашев, Сильвестр. И говорит при всем народе государь, к митрополиту обращаясь:

– Знаешь ты, владыко, как расхищали мою казну бояре, а я был глух и нем из-за малолетства…

Государь в царском облачении стоял на Лобном месте, горели глаза его, и молчала площадь, как никогда не молчала. И среди этой толпы стояли и смотрели на него те, в чьих жилах течет кровь Рюрика и Гедимина. Голос царя мощен, но не хватало сил его широкой груди, он задыхался. Крик превращался в хрип.

– И что же теперь? Лихоимцы и хищники, судьи неправедные, какой дадите вы ответ за те слезы и кровь, которые пролились из-за ваших деяний? Узрите меня, услышьте! Я чист от крови! Но вы! Вы! Ждите заслуженного воздаяния!

Иоанн замолчал и обвел глазами площадь. Как сверкало на солнце его золотое платно! Сжав кулаки, царь продолжил уже более тихо:

– Но я не стану вам мстить. Ответите перед Господом на Страшном суде. Забудем обиды! Я есть защитник народа русского от неправедности сильных мира сего!