Виктор Иутин - Кровавый скипетр

Впереди – Казань…

На следующий день был созван большой военный совет, в котором участвовали все воеводы и бояре, находящиеся в войске. Государь сидел в красном кафтане, перетянутом золотистым кушаком; лицо его, гладко выбритое, потемнело от солнца, кудрявые темно-рыжие волосы выгорели и стали светлее. Отчетливо выделялись его выразительные, ясные глаза.

По правую руку от Иоанна восседал его двоюродный брат, старицкий князь Владимир. По левую – любимец Адашев. Прибыл по приказу царя и Шах-Али. Он вошел, задрав подбородок, в покрытых золотом доспехах, перья павлина украшали его шлем. На лице неизменный надменный взгляд. Нехотя воеводы и бояре поприветствовали его, поднявшись со скамей. Многие уже ненавидели Шах-Али за напыщенность, которой он, будучи куклой в руках русского царя, даже не заслуживал.

– Великий государь! Я прибыл по твоему первому зову, и необычайная радость наполнила сердце мое, как только я услышал, что нужен тебе! Готов служить тебе верой и правдой до самого конца! – сказал он, после чего, отогнув полы длинного шелкового плаща, поклонился Иоанну и опустился на скамью.

– Что ж, – начал Иоанн, положив ладони на широкий дубовый стол, – собрал я вас здесь, дабы, пока войско отдыхает после длительного перехода, определить ход наступления и предстоящей осады. Что думаете вы?

Все зашептались, царь ждал, сцепив пальцы лежащих на столе рук. С места поднялся Иван Мстиславский – ему доверили речь от прочих бояр и воевод.

– Государь! Считаем, что в крепости надолго задерживаться нельзя. Надобно идти через Волгу и вставать у Казани. Переправа войска займет несколько дней. Нельзя терять ни минуты. За неделю все войско сосредоточится под городом, и можно будет начинать осаду.

– Дозволь и мне слово молвить, великий государь! – поднялся со своего места старицкий князь Владимир. Говорил он горячо, открыто, положив руку на сердце:

– Собрал ты великое войско под свое знамя! Переход был тяжел, но и его мы выдержали. Но, чтобы понапрасну не проливать русскую кровь, может, стоит предложить хану Ядыгару добровольно покориться тебе? Уже наслышан он о том, как заступник его, Девлет-Гирей сломя голову умчался в крымские степи! Уже слышит он и грозный топот нашей могучей конницы! Может, сдастся он на твою милость?

– С татарами договариваться – беду на себя наводить! Пустое это! – послышалось с разных сторон.

– Не заслужили они милости нашей! Все под наши мечи пойдут!

– Что, зря мы столько ядер тащили? Нет уж, дадим татарам послушать гром наших пушек! Пущай дрожат!

С места поднялся Горбатый-Шуйский и попытался угомонить раскричавшихся бояр. Понемногу они замолчали.

– Отправить, государь, стоит посла с таким предложением. Но они прежде сбросятся с высоких стен своего города, чем добровольно покорятся! Пусть думает Ядыгар, пока мы войско через Волгу отправим.

– А кто сказал, что они нашим послам откроют ворота и станут с ними говорить? – возразил Андрей Курбский. Он был все еще слаб и бледен после многочисленных ранений, но продолжал поход со всем войском, несмотря на мучения.

Иоанн взглянул на молчавшего тем временем Шах-Али и усмехнулся.

– Ядыгар же родственник твой! Грех на письмо родича не ответить! Ты и напишешь ему послание, где укажешь, чтобы смирился он и приехал к нам с повинной, кланяться. Скажи притом, чтоб не опасался за свою жизнь.

Шах-Али тут же побледнел, лицо его лишилось надменного выражения. Затем Иоанн обвел воевод и бояр пронзительным взглядом и продолжил:

– И казанцам с их главным муллой надобно написать, что прощу я их всех, ежели добровольно покорятся. Пусть знают, какой милостивый правитель берет их под крыло свое! Но и времени терять мы не будем. Завтра же начинаем переправу. Первыми пойдут Ертаулы, Передовой, Большой и Правой руки полк. Лишь потом остальное войско двинется. С Богом!

На следующий день началась переправа и занятие позиций у города Казань. Архип рассчитывал, что там стоит огромный город с неприступной высокой стеной, а крыши этого самого города сделаны из золота – так говорили в войске. Но они врали.

Казань, окруженная рвом, стояла на возвышении, омываемом двумя реками: Булак протекал через город и впадал в пересекающую ее вторую реку – Казанку. Стена, окружавшая посад, была обыкновенной, деревянной, укрепленной землей и камнями – такую и осадными машинами не пробьешь! Забраться на нее было бы тоже маловероятно – много башен тянулось вдоль стен. Несмотря на внешнюю простоту, укрепления города выглядели очень мощными, и молодые воины, что были впервые под этими стенами, даже и представить не могли, как город сей можно взять – и уже молились, крестились, позволяя страху овладеть ими.