Виктор Смирнов - Колокол и держава

22 октября 1475 года великий князь покинул Москву и по зимнему первопутку двинулся к Новгороду. Ехал вроде бы с миром, но с немалым войском. Ехал неспешно, с частыми остановками. Первые новгородские просители ждали его уже в Вышнем Волочке. Кланялись кто кругом воска, кто мехами. На реке Холове великого князя встречал архиепископ Феофил со всей господой и тоже с дарами. Зная слабость Ивана Васильевича к хорошему вину, преподнес ему две бочки фряжского.

Не заезжая в Новгород, государь сразу отправился в приготовленную для него резиденцию на Городище. Огромную свиту и войско разместили по пригородным селам и монастырям. Назавтра владыка Феофил готовился принимать великого князя у себя, да совершил грубый промах. Вести переговоры о том, сколько для государя и его свиты нужно корму и какого, владыка прислал людей простого звания. Усмотрев в сем урон государевой чести, Иван Васильевич велел гнать владычных людей в шею, корм не брать и на пир к владыке не поехал. Это был его любимый прием: придраться к пустяку, чтобы потом на правах оскорбленного требовать больше.

Вместо того чтобы ехать к владыке, великий князь сам позвал к себе на пир новгородскую господу, сразу поставив себя в городе хозяином, а не гостем. Вино лилось рекой, новгородцы произносили здравицы в честь высокого гостя.

И вот настал день, когда под перезвон колоколов Иван Васильевич торжественно въехал в Новгород. Он первый раз увидел этот город, столь же не любимый им, сколь и вожделенный. Хозяйским глазом разглядывал богатые усадьбы, Детинец, роскошный владычный двор. Отстояв службу в Софии, пировал у архиепископа Феофила.

Целыми толпами потянулись на Городище новгородские челобитчики. С болью и гневом наблюдали за этим библейским исходом не утратившие гордости горожане. Это ль не безумие? Не бывало еще такого, чтобы новгородцы на своих Москве доносили!

А люди все шли и шли. Много было безвинно пострадавших, но не меньше и тех, кто жаждал чужими руками посчитаться со старым недругом или оттягать спорное. С утра и до позднего вечера государевы дьяки принимали жалобы и подношения. Особо назойливых и многоречивых приставы тычками подталкивали к дверям: поплакался – пора и честь знать.

25 ноября пред государевым судом предстали жители Славковой и Микитиной улиц. Били челом на посадника Василия Ананьича, Богдана Есипова, младшего сына Марфы Борецкой – Федора, Ивана Лошинского и еще нескольких знатных бояр за то, что многих уличан пограбили и избили. Затеял набег известный буян Федор Борецкий, лишний раз подтвердив свое уличное прозвище Дурень. Зачесались кулаки, вот и подговорил неревских бояр посчитаться со Славенским концом за некие старые обиды. Посадник Василий Ананьич в набеге вовсе не участвовал, его схватили вроде бы за то, что он, будучи степенным посадником, не воспрепятствовал разбою, а на самом деле за чрезмерную ретивость в спорах с Москвой. Учинив строгий разбор дела, великий князь приказал четверых бояр отправить под стражей в Москву. Остальных отдал под залог владыке.

Вот уж возликовали многие горожане, увидев закованных в железо знатнейших и богатейших людей Новгорода. Как же не радоваться, когда страдают те, кто вчера возносился паче гордости! Не зря говорят: высоко летает, да низко сядет. Но только есть ведь и другая пословица: «Не смейся, горох, над бобами: будешь и ты под ногами».

Скоро заметили, что государев меч карает только неугодных Москве бояр из ближнего круга Марфы Борецкой. Саму Марфу великий князь покамест не тронул. То ли проснулась жалость к потерявшей сыновей матери, то ли посчитал неопасной лишившуюся клыков старую волчицу.

Вечером 30 ноября случилось чудо дивное и страха исполненное. Вдруг вырос над Городищем огненный столп от земли до неба и ударил гром. Завыли собаки, а люди шептались в тревоге: к чему бы такое?

Тяжким бременем легло на новгородцев содержание войска и огромной свиты великого князя. И вот уже потянулись на Городище жалобщики на бесчинства и грабежи слуг государевых, поминая про себя еще одну пословицу: «Пожалел волк кобылу, оставил хвост да гриву».

Наскучив вершить суд, великий князь велел всех челобитчиков гнать в шею, а сам отправился пировать к новгородским боярам. Везде его ожидали радушные хозяева, заваленные снедью столы, здравицы и клятвы. Иван Васильевич охотно поднимал чарку за чаркой, благо, с детства привычный к хмелю, мог перепить любого. Благодушно слушал льстивые речи, сам не скупился на ласковые слова, а с некоторыми боярами даже и лобызался. Проводив высокого гостя, все облегченно вздыхали. Слава тебе господи, пронесло, а там, глядишь, уедет – и снова воротится прежняя жизнь.