Виктор Смирнов - Колокол и держава

Занимали великого князя и последние европейские достижения в военном деле. Дотошно расспрашивал об артиллерии и крепостях, о новом вооружении и тактике боя. Но потом разговор сам собой снова возвращался к вопросам государственным. Однажды великий князь напрямую спросил своего собеседника: не лучше ли пожертвовать свободами граждан ради единого, могучего государства, чем страдать от местного самоуправства?

Безусловно, отвечал Аристотель, единое государство лучше, чем лоскутные княжества. И когда-нибудь Италия непременно станет единой. Однако сильная власть не должна превращаться в тиранию. Италия знала многих тиранов, но не им она обязана своим величием, а свободным гражданам и умным законам.

На этом беседа закончилась.

По дороге домой Аристотель задумчиво сказал Дмитрию:

– Ваш государь очень умен и умеет добиваться своей цели. Но мне кажется, что он никогда не испытывает угрызений совести. А это опасное свойство!

Четыре года минуло после разгрома на Шелони, а Великий Новгород все никак не мог опомниться. Будто морок окутал город. Монах-летописец, горестно вздыхая, выводил в своей келье скорбные строчки: «Тогда не было в Новгороде ни правды, ни справедливого суда, и стали мы в поругании соседям нашим; и по волостям было разорение и частые поборы, крик и рыдание, и вопль и проклятие людей на наших старейшин и на наш город; ибо не было у нас ни жалости, ни правосудия».

А ведь суд в Новгороде не просто суд, на нем держится все новгородское устройство. Ради справедливого суда пращуры новгородские призвали варяга Рюрика. Раньше всех на Руси при Ярославе Мудром появился в Новгороде писаный закон: «Правда Русская». Как зеницу ока берегли новгородцы свою Судную грамоту с наказом: «Судите равно, как боярина, так и молодшего человека».

Судились в Новгороде не склочности ради, а чтобы все было по закону. После бурных столкновений на Великом мосту пили мировую и старались решить дело по справедливости. Высшим судьей считалось вече. В Людином конце возле Троицкой церкви заседал суд князя и посадника. Архиепископ судил духовенство, а также мирян по брачным и святотатственным делам. На суд к тысяцкому шли за правдой купцы и торговцы. Были суды мировые, старавшиеся примирить тяжущихся, были суды присяжных с адвокатами – «рассказчиками» и свидетелями – «послухами».

Судились за нанесенный ущерб, за невозвращенные долги, за побои и оскорбления, за сорванный с головы женщины платок. В тюрьмах обвиняемых до суда не держали, зная, что ответчик все равно придет, что бы ему ни грозило. Пыток не ведали, считая их унижением для свободного новгородца. В спорных делах присуждали поле – судебный поединок. Бились оружием и в доспехах, но не до смерти.

Самым тяжким преступлением считался «перевет» на сторону врага. Осужденного сбрасывали с моста в Волхов со связанными руками, насыпав для верности за пазуху песку. За все остальные преступления приговаривали к денежному штрафу. Если обвиняемый не платил, его усадьбу и все имущество отдавали на поток и разграбление.

Многие годы незыблемо стояло здание новгородского правосудия. А тут вдруг угрожающе накренилось, заскрипело, уродливо скособочилось. Развелось множество «ябедников», клеветой и лжесвидетельством вымогавших деньги у богатых людей. Сиротливо пустовал судебный помост возле Троицкой церкви.

Перестали исполняться приговоры. Возникавшие между концами, улицами и боярскими кланами споры решали силой, все больше наглея от безнаказанности. Наезжали ватагами, били, грабили, а то и убивали до смерти.

Окончательно рассорилась меж собой новгородская верхушка. Совет господ, собиравшийся на владычном дворе, погряз в препирательствах. Не было доверия и к архиепископу Феофилу, который вел себя двусмысленно и нерешительно. Но истомившимся людям нужна была надежда на справедливость. Тут-то и пополз по городу кем-то умело распускаемый слушок: надо бить челом великому князю московскому. Только он нас рассудит! Боярам укорот даст, за простых людей вступится.

И вот ударил вечевой колокол, и новый московский наместник Василий Китай прокричал с помоста:

– Прознал про новгородские неправды великий князь Иван Васильевич, заскорбел душой и скоро приедет сюда вершить праведный суд и карать злодеев. Обиженные и униженные, несите свои жалобы, государь всех рассудит и всем воздаст!

От этой оглушительной вести одни возликовали, другие зачесали в затылках: неспроста это, ох, неспроста. Деды поминали старое присловье: «Москва по чужим бедам не плачет». Призадумались, почуяв неладное, в боярских усадьбах, да понадеялись, как всегда, откупиться…