Николай Дмитриев - На торный путь

– Пей, дружок. – Государыня отпила немного и довольно отметила: – Прохладный…

Конечно, на охоте можно было «пропустить по маленькой», тем более что в погребце трапезной имелось рейнское, но Анна Иоанновна пристрастия к вину не имела и подобной склонности не одобряла. Правда, в особых случаях она лично могла на пиру поднести чашу кому-нибудь из приближённых, но здесь была не та обстановка, и Бирон спокойно выпил предложенную ему кружку кваса. Понимая, что Анна Иоанновна собирается с ним поговорить, граф ждал, что она начнёт с не раз слышанного им утверждения, как удобно стрелять из ягд-вагена, но сегодня государыня удивила Бирона неожиданной просьбой.

– Скажи мне, друг ты мой любезный, – она сделала многозначительную паузу, – какие разговоры вокруг ходят?

– О чём это ты, душа моя? – делано удивился Бирон. – А Тайная канцелярия на что? Там, я полагаю, всё знают.

– Я про другое сейчас. – Государыня посерьёзнела, и улыбка с её губ исчезла. – Ведомо мне, дружок, что у тебя свои людишки везде есть, вот и скажи, о чём это господа офицеры промеж себя толкуют?

Бирон понял, что именно интересует государыню, и ответил:

– Так о войне, матушка, о чём же ещё.

Анне Иоановне было понятно, что после сообщения Миниха о прорыве в Крым и отказе султана тотчас помочь хану многие в Санкт-Петербурге решили, будто кампания выиграна, и теперь сетуют, что не были там. Однако государыню интересовало совсем иное, и она уточнила:

– Ты лучше скажи, что преображенцы с семёновцами про войну толкуют и особо мои измайловцы?

Граф обратил внимание на то, что государыня вроде несколько отделила измайловцев, и теперь решал, стоит ли говорить всё. Бирону было известно о глухом ропоте Петровых гвардейцев, но толком он ничего не знал и, чтобы зря не расстраивать венценосную подругу, заговорил об измайловцах:

– Твои гвардейцы, душа моя, сетуют, что их на войну не взяли, потому как места им тамошние знакомы и, чего греха таить, на ту землицу они виды имеют.

– Виды, говоришь… – Анна Иоанновна задумалась и, немного помедлив, вздохнула. – Ну, ежели султан всерьёз ввяжется, тогда, конечно…

Бирон догадывался о подспудных страхах государыни и, зная о её любви к ружейной стрельбе (под настроение Анна Иоанновна могла пальнуть даже из дворцового окна), чтобы отвлечь её от беспокойных мыслей, предложил:

– Душа моя, чем зря тревожиться, лучше пойдём глянем – может, там уже зверьё набежало…

– Ну, пойдём, глянем, – отгоняя лишние мысли, без улыбки согласилась государыня и поднялась с дивана.

Перейдя вместе со своим обер-камергером во вторую половину вагена, Анна Иоанновна первым делом выглянула в открытую стрельню. Другие стрельни до поры были прикрыты ставнями, отчего внутри царил сумрак, зато поляна казалась освещённой особенно ярко. Увидев десятка полтора русаков, мечущихся возле тенёт, Анна Иоанновна недовольно покосилась на обер-егеря.

– Отчего зайцев мало?

– Так, государыня, мои мужики ещё в лесу шурудят, мешок затягивать начинают, – дрогнувшим голосом пояснил тот.

Мешком обер-егерь называл особое перестроение загонщиков, когда они, окружив заданный участок, начинали гнать поднятое зверьё с трёх сторон, чтобы потом, оставив лишь один проход, заставить всех бежать на поляну. Вроде, говоря о мешке, обер-егерь был прав, так как почти сразу после его слов из леса повалила целая гурьба зайцев, и тут Анну Иоанновну словно подменили. С загоревшимися глазами она схватила бывшее у стрельни ружьё и пальнула, подстрелив сразу трёх длинноухих. Входя в раж, она не отдала, а кинула разряженное ружьё обер-егерю и тут же, ухватив другое, снова выстрелила.

Бирон, тем временем занявший позицию у соседней стрельни, вдруг встрепенулся. Широкая горизонтальная щель давала хороший обзор, и он, первым увидев, как на поляну выбежал кабан, радостно завопил:

– Свинья!.. Дикую свинью загнали!

Это была удача, и, не спуская глаз с поляны, Анна Иоанновна удивлённо кинула обер-егерю, заряжавшему ружья:

– Откуда тут свинья?

– Надо полагать, из ольшаника. – Не выпуская ружья из рук, обер-егерь из-за плеча государыни тоже глянул на поляну. – Там три года как ель выгорела, опять же дубрава рядом. Должно, оттуда.

Однако, пропустив мимо ушей слова обер-егеря, пустившегося в долгие пояснения, Анна Иоанновна уже не спускала глаз с желанной добычи. Кабан же, пытаясь вырваться из ловушки, бросался то в одну, то в другую сторону, и тут неотступно следивший за ним Бирон, испугавшись, что сильное животное прорвёт тенёта, крикнул: