Зиновий Давыдов - Корабельная слободка

Все же прав был дедушка Петр Иринеич. Меншиков, конечно, никому Севастополя не продавал. Но светлейший князь ни с кем не делился своими планами; он был надменен с простыми людьми; он даже не здоровался с солдатами. И народ недаром не любил его.

Командующий Крымской армией не верил в то, что простые люди — русские солдаты и матросы — способны жизнь отдать за Севастополь. И боялся, что англо-французы отрежут его в Севастополе от остальной России. Потому-то он решился вывести свою армию из Севастополя и повел ее в Бахчисарай.

Ночью в голой степи светлейшему доложили, что казачьим разъездом только что захвачена толпа татар. Татары гнали степью стадо баранов. Шли татары без дороги. Похоже, что богатый мурзак [43] Мурзак — крымско-татарский помещик. снялся всей усадьбой, чтобы этой же ночью передаться неприятелю.

— Как прикажете, ваша светлость, поступить? — наклонился с седла к коляске Меншикова лейтенант Стеценко.

— Есть среди татар владеющие русским языком? — спросил Меншиков.

После отступления с Альмы Меншиков почти перестал картавить. Даже походка у него стала иной, да и шинель он сменил: вместо прежней долгополой гвардейской он носил теперь коротковатое черное пальто морского образца.

Меншиков повторил свой вопрос:

— Кто-нибудь из них говорит или хотя бы понимает по-русски?

— Понимают многие, ваша светлость, — ответил Стеценко: — в Севастополе бывали, а один даже хвастал, что ходил в Москву, табуны туда гонял.

— Передать им, чтобы плова не варили, огней не зажигали; пусть подкрепятся чем есть. Передать еще, что повесят их утром.

— Осмелюсь доложить, ваша светлость: среди татар есть дряхлые старики, женщины есть, дети… — Голос у Стеценки дрогнул: — Ваша светлость…

— Передайте, лейтенант, что утром будут повешены все, в том числе женщины, дети и старики. Лично передайте.

— Есть, ваша светлость!

Приложив два пальца к козырьку фуражки, Стеценко отъехал в сторону.

— И возвращайтесь немедля сюда, лейтенант, — бросил ему вдогонку Меншиков.

— Есть, ваша светлость! — ответил Стеценко уже невидимо откуда.

— Неужто поверил, что стану я их вешать? — пробормотал Меншиков, уткнув нос в поднятый воротник пальто. — Эка недогадлив мой ординарец!

И приказал свернуть с дороги, стать в степи.

Светлейшего сильно тряхнуло в канаве. В степи подле кизилового куста коляска остановилась. Конвой спешился. Вскоре около коляски снова мелькнул силуэт Стеценки.

— Ваше распоряжение выполнено, ваша светлость, — доложил Стеценко.

— Отлично, лейтенант. А теперь не угодно ли вам размять ноги.

Меншиков вышел из коляски. Поверх короткого пальто на командующем был грубый плащ из простой парусины.

— Свежо, лейтенант, — сказал он своему ординарцу. — Вы рискуете схватить насморк и будете потом чихать в самых неподобающих случаях. Нет ли у вас такого же плаща?

— Не извольте беспокоиться, ваша светлость, — ответил Стеценко. — Я не подвержен простуде.

— Нет, лейтенант, я не могу… — настаивал Меншиков. — Подумайте, что скажет ваша матушка, ваша невеста… У вас есть невеста, лейтенант?

Стеценко молчал. Уж не издевается ли над ним этот злой старик, только что приговоривший к смерти целую кучу ни в чем неповинных ребят?

— Вы молчите, лейтенант… Хе-хе… Конечно же, чорт возьми, у вас есть невеста. И если вы схватите сегодня насморк, то ваша невеста будет бранить меня. Она станет называть меня кащеем и тому подобными милыми именами. И она будет права, эта… ваша… не-вес-та.

Стеценко чувствовал, что в груди у него закипает ярость. Чтобы положить всему этому конец, он буркнул себе в усы:

— У меня нет невесты, ваша светлость.

— Нет невесты? — изумился Меншиков. — Скажите пожалуйста! Лейтенант — и вдруг нет невесты! Гм… И все же, лейтенант, я прошу… я, наконец, приказываю: накиньте плащ.

Было темно, и лейтенант Стеценко мог позволить себе в недоумении пожать плечами. Он достал из седельной сумы парусиновый плащ и накинул его на себя.

— Смотрите, лейтенант, — не унимался Меншиков: — все небо в облаках. Я думаю, начинает уже накрапывать.

Стеценко поднял лицо кверху, но ни малейших признаков дождя не заметил.

— Так вот, лейтенант, — закончил Меншиков: — поднимем капюшоны. И не возражайте… Дождь, видите?

Лейтенант Стеценко ничего не видел, кроме конусообразной фигуры командующего в парусиновом плаще с капюшоном, поднятым поверх адмиральской фуражки. Но Стеценко больше плечами не пожимал. Он поднял капюшон и решил ждать, что будет дальше.