Игорь Алексеев - На пересечении миров, веков и границ

Посиделки оказались занятными. Борис Евгеньевич рассказал о своей поездке в Японию, расспросил меня о моих делах (в конторе времени на длительный разговор у нас никогда не было) и попросил подробно пересказать беседу со Смеляковым. Обнаружив, что водка и заказанная закуска кончилась, заварил чайку (кипятильники мы все и всегда возили с собой), достал какие-то оставшиеся бутерброды, а потом сказал:

– Я вижу, ты любишь работать самостоятельно, не нагружая руководство лишними вопросами. Хочешь, заключим договоренность: если всё будет нормально и ты не совершишь каких-либо ошибок, я буду продвигать тебя по службе, как смогу. Конечно, ты будешь работать самостоятельно, но от консультаций со мной или Кудряшовым мы не отказываемся. Если же я скажу, что ты не прав, ты немедленно подашь заявление об уходе.

Немного подумав, я согласился.

Эта договоренность соблюдалась. За последующие полтора года я был повышен 6 раз: придя в контору на должность инженера с окладом в 100 рублей, меня перевели в старшие инженеры с окладом в 110, потом 116, 120, 124, 130, а потом и 140 рублей, что даже было отмечено на партийно-хозяйственном активе Минвнешторга.

Переговоры же с фирмой Карборундум закончились ничем. По нашему общему мнению фирма оценивала перспективы рынка алмазов с тем, чтобы определиться с необходимостью и перспективами своего выхода на рынок по истечении патентов Дж.Э., о чем мы и доложили Н.Н. Смелякову.

Тем не менее, запросы стали поступать. Самой активной была немецкая фирма Эрнст Винтер. Старший сын основателя фирмы, Эрнст Микаэл Винтер, неоднократно приезжал к нам и в Киев в сопровождении нанятых им русскоговорящих эмигрантов. Его цель была ещё до истечения действующих американских патентов организовать производство алмазов, на Кипре, где патентов не было, а запатентованные изобретения Института сверхтвердых материалов усовершенствовать, что он был согласен осуществить от имени Киевлян и за свой счет. Мои поездки в Киев стали осуществляться каждые 2-3 недели. В конце концов, мы согласовали базовые условия соглашения и контракта на поставку советского оборудования и исходных материалов. Было подписано соответствующее письмо о намерениях. По нашим расчетам общая сумма поступлений должна была составить в ближайшие 5-7 лет около 200 млн. западногерманских марок, о чем мы и доложили Смелякову.

По его просьбе подготовили от его имени обращение в Правительство с просьбой разрешить сделку и дать указание различным ведомствам, включая Госплан, выделить необходимые фонды и материалы. Начались различные обсуждения, согласования, совещания и т.д. По просьбе Смелякова Главное управление по экспорту машино-технической продукции министерства подготовило справку, по которой предполагаемый экспорт технических алмазов за свободно-конвертируемую валюту в ближайшие 10 лет не достигнет и половины того, что могла бы обеспечить намеченная сделка. На одном из таких совещаний Верещагин, несогласный с тем, что генеральным поставщиком технологии и прессов высокого давления намечен не его институт, подрался с Бакулем. Пришлось Иноземцеву физически разнимать драчунов. Кончилось всё тем, что Министр станкостроительной промышленности А.И. Костоусов пообещал завалить весь мир советскими синтетическими алмазами, если продажа лицензии будет запрещена, что и произошло.

В итоге фирма приобрела лицензию у другого продавца и организовала производство, создав значительную конкуренцию Дженерал Электрик. Советские же синтетические алмазы на западный рынок так и не вышли. Виновных в упущенной выгоде, как всегда в нашей стране, искать не стали. Несмотря на сорвавшуюся сделку, фирма неоднократно покупала у нас лицензии на различную продукцию с использованием синтетических алмазов и осталась с нами в хороших отношениях, даже после смерти Эрнста Микаэла Винтера, когда управлять фирмой стал его младший брат Георг (во времена первых переговоров – хиппи, гитарист и лоботряс), державший постоянный контакт как с Объединением, так и с Торгпредством СССР в Кёльне.

В 1972 году у нас с Ирой родилась дочка – Настенька, которую мы планировали и очень ждали: для предсказания пола ребенка я составил таблицу возможных сроков зачатия исходя из всех имеющихся методологий: по крови и дням рождения, по луне, по времени зачатия, по соблюдаемой диете и т.д. Когда в конторе узнали, что моя методика оказалась верной, Борис Евгеньевич купил лицензию на моё ноу-хау за ящик водки с выплатой по совершенному событию. Получив приз от Куракина, я продал методику Володе Крамерову, сотруднику нашей конторы, пришедшему также после армии, но через год после меня. После рождения у него сына, в дополнение к имевшейся дочери, он успешно продал таблицу дальше и она затерялась.