Игорь Алексеев - На пересечении миров, веков и границ

Управление кадров просит определиться с датой выезда, а я не могу: в ноябре у папы был жесточайший инфаркт, после которого из-за пролежней возникло двустороннее воспаление лёгких, а затем и возвратный сыпной тиф, которым он болел ещё в детстве. Лечащий врач в госпитале считает, что стресс, связанный с информацией о моем отъезде, может его просто убить. Пока стажируюсь в этих новых для меня объединениях и курирующих их управлениях министерства. Приобретаю билеты на 29 марта. Наконец в госпитале дело пошло на поправку и мне разрешают проинформировать папу о предстоящем отъезде.

Собираемся. Продав обеденный сервиз Мадонна, подаренный Ириными родителями нам на свадьбу, устраиваем у нас дома принятую в таких случаях отвальную для всех сотрудников конторы. Проводив всех, обнаруживаем одно невостребованное пальто. Оказывается Миша Васильев на кухне моет посуду.

8 марта решили на прощание сводить детей на смотровую площадку на Ленинских горах, чтобы они вблизи посмотрели салют. Ошарашенные огромными массами людей они ничего не могли воспринять, а после первого залпа орудий Настя, сидевшая у меня на плечах, вцепилась в мои волосы, заплакала и запросилась домой. Праздника не получилось.

Накануне нашего отъезда в Москве целую неделю стояла температура около 20°С, поэтому большинство теплых вещей, в основном уже поношенных, мы с Ирой решили не брать: будет время купить. Дети первый раз в жизни едут поездом. Вначале всё интересно, бегают по вагону, знакомятся с попутчиками. Потом сидение в купе надоедает. Хорошо в Бресте после таможенного досмотра остается достаточно времени погулять у вокзала, пока у вагонов меняют колесные пары на европейскую ширину путей. Снова в путь. В Варшаве поезд переформируется и наши вагоны должны прицепить к поезду Варшава – Прага. В нашем распоряжении более 3-х часов. Одеваем Настю в нарядный розовый костюмчик и идем погулять по городу. Но не прошло и 15 минут как … Настя падает в единственную на всей площади лужу. Прогулка закончилась. Пришлось нам с Костей гулять около нашего вагона, а Ира отмывала и переодевала Настю.

Просыпаемся на польско-чехословацкой границе и с ужасом видим сильный снегопад, который не прекратился до нашего прибытия в Прагу. Оказалось, что это был первый в Праге снег за всю прошедшую зиму. Нас встретил дежурный шофер Торгпредства, который отвез нас в выделенную нам квартиру на вилле на улице На Заторце. По пути он рассказал нам, что сегодня в городе по случаю Пасхи все магазины закрыты, а у нас с собой из продуктов был только мешочек с гречкой, банка сметаны, которые, как нам сказали, в Праге не продаются, и черный хлеб с селедкой, которые мы везли с собой в качестве подарка будущим коллегам. Войдя в темную, давно не обитаемую квартиру, расположенную на первом этаже напротив помойки, окна которой были закрыты растущими деревьями, Ира, с восторгом вспоминающая время, когда она была в Праге с родителями в 1956-59г.г., а вслед за ней и дети расплакались. Шофер, умница, все понял, сбегал к себе домой и принес нам взятые у жены курицу, картошку, вермишель, хлеб и молоко.

Я попросил Иру успокоиться, ничего не готовить и дожидаться моего возвращения, а сам срочно поехал в Торгпредство представиться, сдать документы и получить аванс. Получив деньги, предложил пойти пообедать в ресторан в гостиницу Интернационал, где останавливался в командировке в прошлом году и где можно заказать как на английском, так и на русском. До этого дети никогда не бывали ни в каком общепите, поэтому решили сделать им праздник и заказали кока-колу. Настя, попробовав напиток, спрашивает: Я что заболела? Зачем мне дали микстуру? Ира расплакалась. День приезда оказался окончательно испорченным.

Со временем жизнь наладилась. Квартиру, в которой до нас жили только временно командированные специалисты промышленности, отмыли. Ира и дети познакомились с семьями сотрудников, которые жили как в соседней вилле, так и в жилом доме Торгпредства. После снега наступила весна, которая в Праге с её большим количеством зелени прекрасна. Меня же завалила текучка: прием делегаций всех моих объединений, которые по принятому тогда обычаю надо было принимать и дома, участие в переговорах, контроль за отгрузками товаров народного потребления. Мои надежды, что смогу общаться с партнерами на русском языке, исполнились только частично: во внешнеторговых организациях партнеры по контрактам действительно говорили по-русски, а в промышленных организациях, с которыми велись переговоры по продаже лицензий, русскоговорящих специалистов оказалось немного. Пришлось срочно поступить на языковые курсы и все свободное время, которого всё-таки было немного, изучать язык. К концу нашей командировки я говорил по-чешски свободно и, порой, как член партбюро Торгпредства по вопросам внешней пропаганды, выступал на чешском языке на различных активах, собраниях и даже на партийных конференциях.