Игорь Пьянков - На линии [из жизни оренбургских казаков]

— К тому же возьмем в соображение, — вступил в обсуждение и Герман, — что киргизцы суть народ приобвыкший к грабежам и мщениям, не имеющий понятия ни о власти, ни о порядке, а купцы бухарские, отправляя караваны без прикрытия, весьма часто подвергались лишению всех товаров своих, то и окажется, что жалоба караванного начальника Закиржана не имеет довольно уважительных оснований, ибо хотя правительству и нельзя одобрить таковых в обычай вошедших взысканий, но нельзя и приступить к решительным и строгим мерам, ибо тогда ордынцы, лишенные сего вознаграждения, прибегнут к грабежам и истреблению.

— И я, господа, нахожу за лучшее, чтоб купечество по необходимости подвергалось взаимному соглашению с самими султанами, а потом вознаграждало себя соразмерным возвышением цены товаров, доколе устроится охранение караванов вооруженными конвоями. Радикально решить могут только вооруженные конвои! — Эссен оглядел каждого из присутствующих в его кабинете. Никто не возразил.

На улице, отдуваясь и промокая пот, будто в одиночку осушил ведерный самовар, Осоргин завидел ту самую, на которой был доставлен к губернатору, пролетку. Шагнул к ней и уже взялся за крыло, когда из тени каменного забора предупреждающе пробасили: — Чиво лапаешь? А ну, отвали. Подайся вон!

В первый миг пропустив мимо ушей, купец вдруг сообразил, что окликнули его, и аж отпрыгнул.

— Да это-т кому орать?! — толком не отыскав близорукими глазами обидчика, Осоргин уже побагровел. — Да ты… ты, казачья морда! Да я, я… у самого Петра Кирилловича! Щас не толь к дому — катать станешь! — купец юркнул в двери, но в прохладе коридора призадумался. Под глаза начальства больше не тянуло.

Между тем в кабинете Эссена обсуждение торговли с азиатскими странами продолжалось. Герман открыл папку и, хотя бумаги были заранее разложены, перебрал их, оживляя в памяти намеченный план доклада.

— Как я имел честь уже докладывать, от управляющего Чумекейским родом султана Темира Иралиева поступило донесение…

Показывая, что он помнит, Эссен слегка наклонил голову.

— Позволю освежить суть: «Отправленное ко мне от Вашего Высокопревосходительства с караваном предложение до рук моих дошло, из коего увидев о здравии Вашем, сделался весьма радостным…»

Показывая, что он удовлетворен обращением, Эссен кивнул.

— «…следующий из России караван я в благополучии отправил в Бухарию. А приведенный в аулы мои из Бухарин отправил частию в крепость Орскую, частию в город Троицк…» Позволю опустить неважное, — Герман перевернул лист, нашел отчеркнутое синим карандашом, — «…во время царствования блаженной памяти Анны Ивановны был ханом дед мой, Абулхаир, с коего времени происходило несколько ханов и султанов, но в рассуждении ханства никакие султаны не имели споров, а ныне султан Арынгазы Абулгазизов именует себя ханом…» Так же пишется, что Арынгазы отнял у киргизцев его ведомства пятьсот тридцать шесть баранов, которые были приготовлены для открытия мены.

— Хорошо, Федор Иванович, но что мы имеем из этого донесения? — в голосе губернатора послышался упрек за потраченное на пустяк время.

— Темир Иралиев, имея под своим управлением Джегалбайлынский и Чумекейский рода, всегда расположен от границы в пятистах верстах. И хотя приверженные ему чумекейцы с недавнего времени принялись за извоз, но не выказывают, однако ж, при себе из султанов или старшин значительного вожака. По моему замечанию, нельзя отдать справедливость султану Темиру Иралиеву, чтоб когда-либо занимался он препровождением караванов до Бухарин, но, напротив, нередко доходят слухи от многих торговцев, что он, располагаясь посреди тракта, всегда удерживает на некоторое время их для получения пошлины, присваивая себе право на большое пространство киргизской степи.

— Это еще раз убеждает меня в необходимости вооруженных караулов. Так, продолжайте, — заинтересованней сказал Эссен.

— Сам Темир-султан вожаком караванов до Бухары не был и сюда не ездил. И ежели он присвоил себе такую власть, то из единого тщеславия и зависти.

— На чем зиждется такая ваша уверенность? — Эссен перевел взгляд с Германа на других собравшихся в его кабинете, чувствуя, что у мнения управляющего Пограничной канцелярией есть поддержка.

И верно. Встал генерал-лейтенант Веселицкий, председатель Пограничной Комиссии.

— Петр Кириллович! Это стало известно Комиссии от старшин Кубек Шукуралиева и Байсакала Тлякина, которые с давних времен расположены к российскому престолу и имеют Джапбаского рода киргизцев к себе уважение, а род сей занимается ежегодно извозом до Бухары купеческих караванов. Кроме этого, сейчас в Комиссии переводится письмо Амир Хайдара, весьма лестно аттестующее Бубек-бея. Тотчас по окончании перевода оно будет переслано к Вам.