Игорь Пьянков - На линии [из жизни оренбургских казаков]

— Под ночь-то?

— До черноты еще ого-го сколь терпеть!

— Обленок ты, Леонтий, сил нет. А как утянут чего? По мне, успокоиться краше, чем дрожать, пока за раззявство спросят.

— Давай верхи, унесет с виду. Ух, дождутся! — сердито подрешил третий Каргин, Петр.

— А може, спустим? Чего коней мытарить? — не унимался Леонтий. — Ну скольки ж так носиться будем, а?

Приказный Матвей Каргин и сам был не рад, но ответствовать перед начальством боязливился. Оба башкирца-казака выжидающе уставились на старшего на маяке. Матвей знал, что они-то не прочь сгонять до киргизцев, в надежде если не отщипнуть от них, то хоть ущипнуть.

Отвязав поводья коней, стоящих в ложке склона мара, там, откуда вилась тропинка вниз, казаки вскочили в седла. Кони дружно заржали, и только тогда проснулся четвертый рассыпинский казак, находящийся на маяке, Семен Понявкин. Разбуженный, он тер глаза, озираясь то на верхами сидящих казаков, то на столб с соломенной головкой. На всякий случай подвил жгутик, уходящий к пучку, облитому смолой.

— Ты тут того, не усни… Буде дам выстрел — жги. Хватай башкирцев — и к нам, — наказал оставляемому казаку Матвей Каргин.

Маяк на одиноком маре поставлен был человеком опытным, толковым. Раскрытой ладонью держала эту маковку степь. Далеко верхоглазить, но и скакать на каждый случай утомительно. Подогнав к киргизцам, отворачиваясь от пыли, брошенной порывом ветра в лицо, казаки зашумели, сбивая в кучу разбредающихся после переправы через Илек людей и скот. Обласканные плетью, животные шарахались на стороны, усугубляя суету и бестолковость.

— Кайда барасыз?! — замахнувшись камчой, крикнул Петр Каргин выученную каждым пикетчиком фразу. — Куда едешь?!

— Дастым! Друг, друг! Меня пугай, коня пугай… Зачем? Пускай, мой мена едет.

— Видали? Его, малахая, впусти — он по дороге овцу сменит, а бычка стянет. Ты, орда, поди, вор? А?!

Сюда же подъехал и Леонтий:

— Кажись, и вправду на мену. С детями вон… Только кто за них поручится?

— Пущай хан ручается! А без того не пущать, и все! — горячился Петр.

— Хан позволяй, хан позволяй!

— У-уу, дура! Лучше бы он тебе на лбу тамгу выжег. Вид давай!

Но никакого вида, как, впрочем, только за этот день и на этом пикете случилось уже трижды, у киргизцев не было. Казакам вновь пришлось верить на слово и вертаться несолоно хлебавши.

Ропот казаков, возвращающихся с маяков, сначала ввел в сомнение форпостных начальников, заопасавшихся, как бы, притерпевшись к пустым догонялкам, потихоньку и вовсе не обвыкли спускать залазы за линию, так как каждый намеряющийся на дурное заимеет верную отговорку. Просьба предпринять нечто против этого стала чаше являться в их рапортах. Наконец летом 1819 года в лагере под Оренбургом командиром кордонной стражи было лично доложено Военному губернатору о том, что многие киргизцы, приезжая из-за Илека, не имея никакого вида для пропуска, называют себя приверженцами к хану Ширгазы Айчувакову и имеют надобность на Меновой двор. Переезды ж делают через реку Илек почасту в местах совсем незанимаемых, и особенно те, кои переезжают без скота. Нередко случается, что с дневных пикетов, усмотря едущих уже по сю сторону в неблизком расстоянии от маяка, должны пикетные люди скакать по нескольку верст, чтобы узнать, какие едут люди. При таковых случаях пикетные должны верить одним только словам и едущих отпускать.

Решение этого вопроса было передано Пограничной Комиссии, от которой вскоре пришел ответ.

«Ваше Высокопревосходительство изволили предписать сей Комиссии предложить Высокостепенному хану, султанам и старшинам, чтоб они тех киргизцев, которые без них хотят перейти через реку Илек, снабжали билетами и велели б им переходить около форпостов, а в других же местах не иначе как по предварительному извещению форпостных начальников.

Пограничная Комиссия встречает: что старшины, султаны и сам Высокостепенный хан, будучи неграмотными, должны иметь крайнее затруднение в выдачи билетов. Хотя же находятся письмоводители при родоначальниках, но при немногих значительных в Орде. Сверх того киргизцы, отправившиеся уже из дальних мест степи на мену без старшин со скотом, не взяв билетов, получить оные в пути не имеют возможности. Не благоугодно ли будет предоставить киргизцам следовать в течение нынешнего года на прежних правилах. А на будущее время Комиссия полагает вестить чрез Высокостепенного хана, султанов и старшин, чтоб подведомственным ордынцам на свободное следование со скотом на мену выдавали имеющие письмоводителей билеты, а не имеющие оных вытесненные на бумаге чернильные печати, по представлению которых форпостные и кордонные начальники должны будут пропускать их на внутреннюю сторону».