Джон Престон - Раскопки [litres с оптимизированной обложкой]

– Все в порядке, – сказал я. – Правда?

Она подняла подбородок, и я ее поцеловал. Потом мы вместе сели на кровать с металлическим каркасом, установленную необычайно высоко. Так высоко, что наши ноги свисали, не касаясь пола. Солнце светило прямо в окно. Нам обоим пришлось прикрыть глаза от бликов.

– Ты рад меня видеть, Бейзил?

– Конечно, рад.

– Ты нечасто это показываешь, – сказала она.

Я поцеловал ее еще раз. Затем я сказал:

– А чего ты не снимешь шляпу?

Мэй вытащила шпильки. Когда она подняла головной убор, ее волосы закрутились вокруг головы в тугой штопор.

– Ну что, так лучше?

– Намного лучше, даже больше, – быстро ответил я.

– Этот Рид-Моир… Ведет себя так, будто он Господь Бог. Если я когда-нибудь увижу его, дам ему по мозгам.

– К счастью, шансов на это немного.

– Ты слишком доверчив, Бейзил. Слишком. Какого размера ваш корабль?

– Шестьдесят четыре фута.

– Шестьдесят четыре фута!

– И я думаю, что еще, возможно, на пятнадцать футов побольше.

– Тут каждый захочет урвать кусочек славы. Тебе надо быть начеку.

– Со мной все будет в порядке.

– Нет, правда, Бейзил. Я серьезно. Сделай все, как надо, и ты сможешь сделать себе имя.

– Все будет нормально, – снова сказал я, желая сменить тему. – Так что случилось с Поттером и арендой?

– Он не давал о себе знать. Думаю, я от него отделалась. По крайней мере, на время.

– Надеюсь.

– Наглость какая. Ведь он почти ничего для нас не сделал.

– Не будем его злить, – сказал я.

– Не волнуйся, Бейзил.

– Мы ведь все равно ничего не можем сделать?

– Да, ничего.

Солнце опускалось, и в окно светили последние лучи. Внизу Билли и Вера разговаривали. Я слышал их голоса, доносившееся через половицы.

– Что ты еще делала?

– Да ничего особенного, – сказала она.

Что-то в голосе Мэй заставило меня спросить:

– Что ты имеешь в виду – «ничего особенного»?

– Да ничего!

– Ну скажи мне, – попросил я.

Ее щеки стали еще краснее.

– Я убрала твои книги, Бейзил.

– Что?

– Мне пришлось! Я едва могла пройти. Не говоря уже о том, чтобы сесть.

– Так что ты сделала?

– Некоторые я убрала под крышу, другие – в сарай. Остальное сложила в кучу. Не сердись на меня.

– Я не сержусь, – сказал я. Да я и правда почти не сердился. Почти. Мэй опустилась на середину кровати.

– Матрас так себе, – сказала она. – Слишком мягкий. Особенно здесь.

– Нормальный.

Она провела рукой по вязаному покрывалу.

– Тебе это ничего не напоминает, Бейзил?

Я рассмеялся. Конечно, напоминает. Когда я только ухаживал за Мэй, как-то вечером мы договорились встретиться у Рикинг-Холла. Мы собирались сесть на автобус до Стоумаркета, чтобы посмотреть кино. Мэй специально связала платье. Оно было по последней моде, чуть выше колена. Но по дороге туда ей пришлось идти через поле. Трава была мокрой, и шерсть напиталась влагой. К тому времени, когда она добралась до места встречи, платье опустилось ниже лодыжек.

– Выглядела я наверняка чудесно?

– Ну, я не жаловался, правда?

– Даже не знаю, что стало с тем платьем.

– Его ты, наверное, тоже убрала, – сказал я.

Мы сидели на кровати, а свет вокруг нас угасал. Сгущался сумрак. Воздух как будто натерли углем.

– Как ты думаешь, Бейзил, сколько ты еще здесь пробудешь?

– Может быть, еще три недели. Или месяц.

– Так долго! Я скучаю, когда тебя нет дома. Особенно сейчас.

– Иди ко мне, – сказал я.

– Так я и так у тебя.

– Поближе.

Она придвинулась по матрасу ко мне. Я начал гладить ее по спине, чувствуя, как из-под одежды, словно пуговицы, выпирают косточки. Потом я положил руку ей на плечо. Но тут она отстранилась.

– Бейзил, я не могу.

– В каком смысле?

– Старик Миддлтон сказал, что я должна быть на Орфордской дороге в девять, если хочу, чтобы он подвез меня обратно.

– Но я не хочу, чтобы ты уезжала.

– Я тоже не хочу ехать, Бейзил. Но ты же сам все понимаешь.

Она встала и начала надевать шляпу. Через некоторое время я тоже встал. Когда она разобралась со шляпой, то наклонилась и посмотрела на себя в зеркало.

– Будь осторожна со стариком Миддлтоном, – сказал я ей.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты поняла.

– Не говори глупостей, Бейзил. Его же не зря называют стариком Миддлтоном, ты же знаешь. Ты ведь не ревнуешь?

– Нет, – сказал я. – Может, совсем чуть-чуть.

– Иногда ты говоришь всякую ерунду.

– Да?

– Не то чтобы я против. Приятно чувствовать себя желанной.