Марина Аэзида - Хасинто. Книга 1

Неужели все зря? И лесть, и показное равнодушие, и полуправда?

Он уже дотронулся до дверной ручки, и тут наконец раздалось вожделенное:

— Не уходить ты! Я написать!

Губы против воли растянулись в улыбке. Благо, он стоял спиной к сарацину.

— Тебя не поймешь… — буркнул Хасинто и нехотя, будто через силу, обернулся. — Ладно уж, но давай быстрее. Я с тобой и так провозился. — Он подошел к Ибрагиму и носком ботинка расшвырял солому. Затем положил на пол пергамент, поставил чернила, всунул в руку неверного перо. — Быстро, понял?

Пленник метнул на него взгляд и тут же обмакнул перо в чернила. Пальцы юноши тряслись: перо то и дело выпадало из рук. На лбу выступали капли пота, дыхание было хриплым и неровным. Юноша так сильно волновался? Или сказывался разбитый затылок? Несколько строчек Ибрагим выводил так долго, что за это время Хасинто написал бы десяток посланий. К заложнику точно нужно отправить лекаря. На всякий случай. Не забыть бы сказать об этом сеньору…

Наконец мавр отложил перо, а Хасинто забрал послание. Прочесть не смог, а жаль. Вот бы выучить язык врагов, понимать их чудные завитушки. Это пригодится. Можно попросить ибн Якуба, чтобы с ним позанимался. Лекарь скучает по родной речи, а потому вряд ли откажет. Но спрашивать просто так неудобно. Да и вообще: об учебе лучше подумать потом, а сейчас главное, что все удалось — де Лара получит то, что хотел.

Получит, благодаря своему эскудеро!

Дон Иньиго стоял, прислонившись к стене, и смотрел в пол. Когда Хасинто вышел, он вскинул голову.

— Я уж думал за тобой идти.

— Вот, — Хасинто протянул пергамент.

— Замечательно. — Сеньор с улыбкой забрал свиток, но вдруг нахмурился. — У тебя щека опухла. Только не говори, что это я тебя…

Непроизвольно Хасинто потянулся к щеке, но Иньиго Рамирес перехватил его руку и опустил.

— Ты что, подрался с этим… с Ибрагимом?

— Немного.

— Надеюсь, ты победил?

Ну что за вопрос?!

— Конечно! А вы как думаете? — Хасинто кивнул на свиток. — Письмо же у вас.

— И то верно… Он написал на своем наречии или нашем?

— На своем.

— Тогда отыщи ибн Якуба. Жду тебя и его здесь.

…Приветствую тебя, возлюбленный отец мой, да будет доволен тобою Аллах. Прости своего сына Ибрагима, принесшего огорчение. Я заслуживаю порицания, ибо пленили меня франки, да проклянет… — ибн Якуб осекся, но все-таки продолжил: — Да проклянет их Аллах. Отпускать меня они не желают, забирают на нечистые земли. Видит Всевышний, я старался избежать позора, но все в воле Его. Молюсь о твоем здравии, а также о здравии моей матушки, моих братьев и сестер.

Лекарь умолк. Молчал и де Лара, в задумчивости покусывая губу. Наверное, был недоволен, что Ибрагим не написал, почему стал заложником.

— Сеньор, пленник отказался признать ложь отца. Вообще отказывался писать. Мне пришлось… я позволил ему сказать то, что сам хочет. Иначе…

Дон Иньиго прервал Хасинто взмахом руки.

— Я ни в чем тебя не виню. Наоборот: ты молодец.

— А мне показалось, что вы недовольны…

— Показалось. — Де Лара перевел взгляд на мавра и сказал: — Благодарю. Ты можешь идти.

Врачеватель попятился к выходу, и тут Хасинто вспомнил!

— Нет! Подождите! Ибн Якуб!

На него воззрились сразу две пары изумленных глаз.

— Что такое? — спросил сеньор.

— Пленник… Мы с ним схватились. У него кровь пошла, он перестал двигаться. Потом очнулся, но все равно был странным и…

— Каким именно? — переспросил ибн Якуб.

— Бледным. И чуть-чуть синим. И дрожал. И дышал тяжело.

— А вы его как били?

— Я не бил! Мы дрались. Оба!

— Верю. Но вы свои удары помните? Перед тем, как он сознание потерял?

— Ну, да… Об пол я его ударил. Головой.

— Затылком?

— Да.

— Значит, опять… — протянул ибн Якуб. — Плохо.

Что значит это «опять»? До сих пор Хасинто не встречался с пленником и тем более не дрался с ним. У сеньора слова лекаря тоже вызвали недоумение.

— Ты о чем?

— Господин, у мальчика уже был разбит затылок. В бою. Шлем промялся, вдавился в голову. Еле удалось его снять. Тогда я остановил кровь, наложил повязку…

— У него не было никакой повязки, — отрезал де Лара.

— Нет? Может, он ее снял… глупец. И опять получил по тому же месту. Зачем снял? Господин! Ваш эскудеро прав: лучше проведать мальчика. Если позволите.

— Конечно. Ступай. Он нужен живым и здоровым. И ты, Хасинто, тоже ступай. До завтра можешь быть свободен.

До завтра? Сейчас же только полдень!