Йожеф Дарваш - Колокол в колодце. Пьяный дождь

Гуртовщики молча, не перекинувшись друг с другом ни единым словом, вскочили на коней, окружили животных и, сбив их в гурт, погнали в сторону села. Они не хлопали бичами в воздухе, не подгоняли животных гиканьем, а только стегали их. От жгучих ударов на запыленной косматой шерсти сбившихся в кучу коров оставались длинные полосы.

Скотина, еще не чувствуя осенней погоды, нехотя двинулась к дому, к своим хлевам. Животные толкались, напирали на идущих впереди, лезли друг на друга. А то вдруг растерянно замирали и, упершись передними ногами, останавливались как вкопанные, упрямо сбычившись. То и дело какая-нибудь из них принималась остервенело бодаться. Неуклюжим телятам почему-то именно теперь приспичивало сунуться к матерям. Жадно припав к тощему, пустому вымени, несмышленыши теребили и терзали искусанные соски. Напористо тыкались неугомонными мордочками в отощавшее, впалое коровье брюхо. Коровы стояли неподвижно, растопырив ноги и немного подавшись назад. Они терпеливо переносили эти пытки. А когда совсем уж становилось невмоготу от боли, они жалостно мычали, делали несколько шагов вперед, но тут же с материнской покорностью снова подпускали к вымени своих маленьких мучителей.

Один теленок оказался зажатым сбившимися в круг бодливыми коровами и тоненько и жалобно мычал. Его мать, которая различила бы его мычанье среди сотни других, яростно мотнув рогастой головой, пыталась пробиться к своему детенышу. Началась невообразимая свалка. Животные бросались друг на друга, вовлекая в драку остальных, подобно тому как от брошенного в пруд камня расходятся по воде все новые и новые круги. Они бодались в слепой ярости, но никто из них так и не смог пробиться вперед. Вдруг где-то в самой гуще стада взревела корова — у нее был распорот бок. Обычно мирные, медлительные животные вдруг рассвирепели от этого дикого рева и запаха свежей крови. Все стадо в мгновение ока сбилось в кучу, являя собой сплошной клубок напирающих друг на друга рассвирепевших животных. В отчаянной схватке они острыми рогами наносили друг другу удары. Копыта взбивали тучи пыли, слышался грохот схлестнувшихся в единоборстве рогов, топот копыт, фырканье, хрипы, мычанье и рев.

— Болваны, раззявы! — заорал старший пастух на конных подпасков. — Что вы стоите как истуканы? Черт бы вас побрал, бездельники вы этакие! За каждую задранную животину взыщу! Хватай быка за рога! Разгоняй стадо! Не то все до одного пропадут, треклятые!

Теперь-то уж действительно было самое время взяться за дело и разогнать разъяренных животных, пока они не растоптали и не покалечили друг друга. Хочешь не хочешь, приходится нещадно хлестать их так, что шкура лопается, и кричать при этом до хрипоты. Лошадь, храпя, встает на дыбы. Она кусает быка и тут же с фырканьем и ржаньем подается назад. На дрожащих черных губах у нее клочья шерсти. Овчарки, злобно скаля клыки, набрасываются на животных, норовя схватить за ноги, а если животное боднет или лягнет собаку, та с воем или жалобным визгом шарахается в сторону, чтобы в следующее мгновение снова броситься на жертву, с еще большей яростью. Нередко случается, что в пылу схватки обозленные собаки грызутся и друг с другом. И человек, побуждаемый отнюдь не приказанием, а каким-то инстинктом, бросается в самую гущу растравленного, ожесточенного грызней стада. Кто может заставить его выполнять приказание, если в руках у него всего лишь плеть и сидит он на встревоженном, трепещущем от страха коне, а вокруг в грозной схватке сшибаются коровьи рога и, того гляди, животные навалятся и сомнут коня вместе с седоком.

А старший пастух! Он без коня, босой, с дубинкой в руке пробивается в середину гурта. Уму непостижимо, откуда берется такая отвага? Ведь в любую минуту его могут поднять на рога и распороть, он даже и вскрикнуть не успеет. Но, пренебрегая опасностью, он смело пробирается вперед. Ему сейчас предстоит необыкновенно трудное дело. Хотя это и сущий пустяк в сравнении с тем, что ему приходилось совершать раньше, в молодости.

Он вспомнил случай, когда стадо коров застряло в камышах, на маленьком, одиноком островке, из-за внезапно наступившей весенней оттепели и безвременного половодья. Пришлось пойти на отчаянный шаг — гнать скотину по хрупкому льду, который трескался и проламывался. Не сделай он этого, не миновать еще большей беды: застряло бы стадо там до следующей зимы. Страшно вспомнить, что было. Боязливая скотина опасливо поглядывала на лед и никак не хотела ступать на него. От смертельного ужаса она все сокрушала и подминала под себя, вот как и сейчас, если не хуже. Лед проломился, и половина гурта оказалась в воде. Надо было, сломив упрямство животных, помочь им выбираться из ледяной воды на твердую землю, а ведь уже совсем стемнело. Если бы пастухи не догадались зажечь сухие камышовые кочки, вряд ли бы они выбрались из этого ада.