Йожеф Дарваш - Колокол в колодце. Пьяный дождь

— Ну что там с тобой приключилось? Какая беда?

— Да вроде беды нет, барин… Только и хорошего мало…

— Ну так чего ж ты? Давай выкладывай!

С трудом, краснея и запинаясь, поведал он Дежери о том, что случилось. Подробно рассказывать Пишта не стал, ограничился только тем, что Хедеши задумал изгнать его из села и грозит жандармами.

— Отчего это Хедеши так зол на тебя?

— Старая у нас с ним вражда…

— Из-за чего же?

— Сами знаете, барин, таких бедняков, как я, ни во что не ставят, презирают.

— Это еще не причина для вражды. Уж не провинился ли ты в чем перед ним?

— Разве только тем, что дочку его, Маришку, хотел взять себе в жены. Потому как мы с ней очень любили друг друга…

Поначалу Пишта скупо отвечал на вопросы Дежери, но постепенно он оживился и рассказал все по порядку, дойдя до того, как Хедеши с дружками поджег его дом. Пишта увлекся и едва не проговорился, что вместе с бетярами Шандора Рожи занимался разбоем. Но, спохватившись, замолчал. И без того у него было такое ощущение, будто он уж слишком открылся перед чужим, который хоть и хороший человек, но все-таки барин.

Дежери взволновала исповедь простого деревенского парня. Столько лет он жил рядом с этими людьми и так мало их знал! Ему и в голову не приходило глубже заглянуть к ним в душу. И уж конечно, он не представлял, какой сложной она окажется. Дежери даже страшновато стало, будто он заглянул в бездну.

— Ну, а теперь как же ты?

— Как? Вот женюсь. Завтра свадьба.

— Чего же еще нужно от тебя этому Хедеши?

— Сам не знаю. Видно, не хочет, чтобы жил я на белом свете. Такой уж он человек, недаром не любят его наши мужики. Корыстный он человек. Вот взять, к примеру, Харангошскую пустошь. Так про это люди говорят, будто он в этом деле заодно с господином управляющим. Ничего точно я про пустошь эту не знаю. Одно могу сказать: принадлежит она селу. А вот доказать, чтобы дело решилось в пользу села, пока не могу. Ловкие люди обманули когда-то наших дедов, и обманщиков нужно на чистую воду вывести. Все бумаги насчет этой самой пустоши пропали. Вот я и решил поспрошать наших, что они знают про эти земли. Собрать всю правду по крупице и добиться справедливого суда…

Пишта совсем позабыл, что он в барском доме, а не среди своих односельчан, и потому говорил внятно и уверенно. Ему казалось, что обращается он уже и не к барину Дежери, а к кому-то другому, кто горой стоит за мужицкую правду и справедливость.

Возможно, Пишта и не добавил ничего нового к тому, что поведал Дежери в свое первое посещение. Но сегодня его рассказ был гораздо убедительней. Почему? Трудно сказать. Видимо, много тут было причин. Только сегодня он говорил уверенно, страстно, глубоко убежденный в своей правоте, и Дежери не приходилось вытаскивать из него каждое слово.

«Какая трудная жизнь у этого парня! Одни лишения и невзгоды!» — подумал Дежери.

Он смотрел на Пишту со смешанным чувством удивления и восхищения.

— Я поговорю с Хедеши, — поднимаясь из-за письменного стола, сказал Дежери и добавил на прощание: — Постараюсь помочь, чем смогу…

Однако на этот раз он произнес свое обещание довольно неуверенно, не как в прошлый раз.

Пишта шагал по дороге в село. Почему-то снова он испытывал чувство неловкости от разговора с Дежери, как и в прошлый раз. Тогда он дал себе зарок не приходить сюда больше. Зачем же все-таки пришел? Зачем изливал душу перед этим человеком? Может, лучше было бы собрать односельчан и рассказать им все как есть: послушайте, люди добрые, вот что задумал учинить надо мной этот негодяй Хедеши! Ну да ладно! Сделанного не вернуть. Глядишь, и поможет барин Дежери.

Как только Пишта ушел, Дежери тотчас вызвал приказчика и велел ему послать кого-нибудь в село за Хедеши.

— Пусть явится немедленно! — распорядился Дежери. В тоне его было такое нетерпение, что, казалось, он хочет, чтобы этот рослый ражий мужик Хедеши уже стоял перед ним с повинной.

После обеда явился Хедеши. Он стоял у письменного стола, держа в руках шапку точно так же, как незадолго до него Пишта.

— Скажите-ка, любезный! — начал Дежери. — Известен ли вам Пишта Балог?

— Известен, ваша милость. — Хедеши настороженно поднял брови.

— Он приходил ко мне жаловаться, вы-де собираетесь прогнать его из села. Верно ли это?

— Я? Прогнать? Ей-богу, не думал о таком! А вот управа, это другое дело. Она точно отдаст разбойника жандармам. По нем виселица скучает, ваша милость, вот что.

— Как это прикажете понимать?