Артур Феличе - Багровый хамсин

— Вот ты, Хети, тоже плакала, когда умер твой муж… А разве тебе живется хуже?.. Что теперь, то и тогда…

— Еще бы. если ей посчастливилось записаться плакальщицей… В ее ремесле нередко выпадают и богатые подарки…

— Тоже не позавидуешь и ей, — покачала головой Кема, — день и ночь вой над чужим покойником…

— Как повоешь, так и поешь, — сказала степенно Хети и, по создавшейся уже привычке, стала раскачиваться в такт рыданиям Бикит. — Как повоешь, так и поешь… Да…

— Вот одним счастье, а другим — горе…

— Ну, нам-то никогда не бывает счастья… Счастье у «рпат»…

— Еще бы, «рпат»!..

— А слыхали, сегодня в город прибыл гонец от знатного «семера», посланного «благим богом» в далекую страну за золотом и дорогим камнем для пирамиды… Вот на кого посыплются теперь милости фараона, «жизнь, здоровье и сила»…

— Да уж они и посыпались… Кроме «знака льва» и «почетных ожерелий», «благой бог» хочет наградить его богатой женой, — своей единственной сестрой, великой царевной Меситнинухет-Техен, владелицей многих стад, житниц, золота, серебра, электрума и драгоценных камней…

— Тише!.. Тише, не кричи!.. Ведь знатный «семер» и есть тот самый, что обманул сестру Бикит.

— Молчи!.. Подавись песком пустыни, болтливая птица, ведь она стоит в дверях и все слышит.

Актис стояла над Бикит и жадно слушала.

— Что?.. Он… возвращается?.. Нерхеб… возвращается?..

— Возвращается твой проклятый «рпат», — буркнула сердито Хети, — слышишь, возвращается, чтобы породниться с самим «благим богом»!.. Царевна Меситнинухет-Техен — не чета дочери грязного парасхита… Мед не променяешь на желчь… Пора тебе забыть его…

Лицо Актис разом побледнело. Она схватилась за грудь и вдруг засмеялась странным злобным смехом.

— Царевна Меситнинухет-Техен, — сказала она, сжимая кулаки, — так пусть же она бережет свое царское сердце от рук дочери грязного парасхита!..

Крики Бикит заглушили голос Актис…

Толпа грабила дом Нахтмину. Пенроирит сам показал ей тайный вход, скрытый стволом сикоморы, сам открыл деревянные замки житниц. Слуги и рабы недолго сопротивлялись напору восставших и одни из первых бросились к покоям «казначея бога»…

Они нашли Нахтмину в постели. Семер был серьезно болен и не успел вместе с другими рпат бежать из Хсоу.

Он лежал на своей высокой золоченой постели, под пурпуровым тирским одеялом, и дрожал мелкой лихорадочной дрожью. Жрец, читавший над ним заклинания и поивший его лечебным отваром из орлиной желчи, скрылся вместе с остальными обитателями богатого дома. Нахтмину был один среди резных колонн своего покоя, среди саисских ковров, среди блеска золота и бронзы, среди изразцов пола и голубых занавесей на потолке… С улицы до него доносился глухой, нарастающий ропот… Он знал, что толпа ищет его, и ждал…

Он слышал, как упали медные засовы ворот, как рухнули подставные лестницы житниц, как замолк бешеный лай перебитых камнями собак… Глаза его были широко раскрыты от у ужаса…

— Где он?.. Где он?..

— Где ехидна, жалившая нас столько наводнений?..

— Где пес, терзавший наши сердца?..

Чей-то знакомый, вкрадчивый голос остановил крики:

— Да свершится ваш праведный суд, друзья, — такова воля богов!..

Нахтмину приподнялся на локте.

Дверь с треском сорвалась с петель, и толпа ворвалась в покой.

Старик увидел перед собой разъяренные злобой лица, сжатые кулаки и не мог произнести ни слова. Он искал глазами хоть одного из еще недавно преданных ему слуг…

Чьи-то грубые руки сорвали одеяло и стащили Нахтмину с постели. Бритая голова семера со стуком ударилась о резную ножку. В толпе слышался смех…

— За что?.. — вырвалось из сжатого судорогой горла Нахтмину.

— За что?.. За зерно, которое ты крал у нас… За палки твоих шаушей… За слезы наших голодных детей… За плевки и побои, которыми ты кормил нас вместо хлеба… За зной и пыль на постройках… За воду, которую ты охотнее выливал в песок, чем в наши распаленные жаждой глотки!.. Вот за что!..

Нахтмину тяжело дышал. Кто-то встал на его грудь ногой и, наклонившись к самому лицу, плюнул в глаза.

Кругом захохотали…

Нахтмину отер лицо, хотел что-то сказать и вдруг заплакал громко и протяжно, как ребенок.

— Плачь, плачь, пес, терзавший детей наших, отцов наших и братьев!.. Плачь кровавыми слезами, ибо у нас нет больше жалости!..

Нахтмину поднял голову и встретился глазами с Пеироиритом. По лицу его пробежала мучительная судорога.