Саймон Скэрроу - Орел нападает. Орел и Волки

– Что до удобств, то заправилы черных жрецов и впрямь живут очень неплохо, – усмехнулся Макрон. – Неудивительно, что они не жалуют любопытных. Однако что же заставило их в такой спешке прервать свое пиршество?

– Командир! – воскликнул Катон, указывая на дальнюю часть помещения, где на голой земле стояла невысокая деревянная клетка с распахнутой дверцей.

Они поспешили туда, но внутри небольшого узилища ничего не было, кроме чем-то прикрытого ночного горшка.

Катон пригнулся, заглянул внутрь и понял, что горшок прикрыт куском ткани.

– Сомневаюсь, что их прятали здесь, – сказал Макрон.

– Погоди, командир.

Катон схватил тряпицу и поднял повыше, чтобы рассмотреть ее в свете факела. То был гладкий мягкий лоскут с шитьем по кайме и сильно испачканный посередине.

– Вонь не пошла? – спросил, морщась, Макрон. – Положи эту дрянь обратно.

– Командир, но ведь это вовсе не дрянь, а то, что мы ищем. – Катон протянул центуриону лоскут. – Это шелк. Римской работы и даже с эмблемой…

Макрон воззрился на искусно вышитую слоновью голову – родовой знак Плавтов.

– Точно! Заложники где-то тут! Или были тут. Но где же тогда их искать?

– Должно быть, их увели с собой друиды.

– Возможно. Но это нужно проверить. Обыщем здесь все. Может, наткнемся на другие следы или поймем, что с ними случилось.

Когда римляне вышли из хижины, Празутаг облегченно вздохнул, радуясь, что он опять не один. Макрон показал ему кусок шелка.

– Они были там.

– Да! Теперь мы уходим?

– Нет! Мы продолжим обыскивать остров. Есть здесь место, куда их могли перепрятать?

Празутаг непонимающе потряс головой. Макрон повторил то, что сказал, но с расстановкой, употребляя короткие фразы:

– Мы искать дальше. Другое место. Дошло?

Празутаг, кажется, понял и указал на тропу, уходящую под сень деревьев прямо от подиума с рогатым креслом.

– Там… может быть.

– Что там?

Великан не ответил, продолжая таращиться на тропу, и Макрон вдруг заметил, что икена бьет дрожь.

– Что там? – переспросил центурион, потрепав воина по плечу.

Празутаг оторвал-таки взгляд от ночной тьмы и обернулся. В глазах его опять стоял ужас.

– Круак.

– Круак? Ваш темный бог? Да ты, часом, не спятил?

– Круак! – упорствовал Празутаг. – Священная роща. Круак там хозяин!

– Ну вот все и разъяснилось, – ухмыльнулся Макрон. – Ну что ж, пошли. Не дрейфь, храбрец, пойдем поглядим, на кого он похож, ваш Круак.

– Командир, – подал голос Катон, – а разумно ли это? Нужное нам свидетельство мы уже обнаружили. Где бы ни находились заложники, на острове их в любом случае нет. Лучше бы нам поспешить прочь отсюда, пока нас не обнаружили.

– Нет! – отрезал Макрон. – Сперва осмотрим рощу. И хватит болтать. Давай двигай.

Маленький отряд, возглавляемый центурионом, пересек небольшую прогалину и углубился в ночную темень. Свет факела выхватывал из нее огромные суковатые ветви дубов.

– Далеко эта роща? – спросил Макрон.

– Близко, – шепнул в ответ Празутаг, стараясь держаться в пределах бегущего по земле оранжевого пятна.

Вокруг высились вековые стволы, но лес молчал. Ни совы, ни другие ночные твари не давали в нем знать о себе, словно на всю округу были наложены какие-то чары. Затем Катон снова учуял смрад разложения, и с каждым шагом сладковатый запах смерти и гнили делался все сильней.

– Это еще что?

Макрон резко остановился.

– Командир?

– Тихо! Слушай!

Все трое замерли и напрягли слух, стараясь уловить за шипением и потрескиванием факела любой звук. Через миг Катон понял, что насторожило Макрона, – это был едва слышный стон, то усиливавшийся, то опять затихавший. Потом в ночи раздалось бормотание, однако такое слабое, что слов было не разобрать.

– Мечи наголо! – тихо приказал Макрон, и все трое вынули клинки из ножен.

Макрон, крадучись, продолжил путь, его спутники двинулись следом, настороженно вслушиваясь в невнятное бормотание. Тропа пред ними начала расширяться, и вскоре впереди замаячила вертикально вбитая в почву жердина, увенчанная каким-то комом. Подойдя ближе, они в свете факела увидали, что кол сверху донизу залит кровью, а на него насажена мертвая голова.

– Дерьмо! – проворчал центурион. – Ну и дрянные же обычаи у этих кельтов!

Кольев становилось все больше, торчавшие на них головы пребывали в разных стадиях разложения. Обращенные к тропе лицами, они словно бы провожали троих вторгшихся в священную рощу людей взглядами, и Катону вновь показалось, что ночной воздух сделался холодней. Он совсем было собрался высказаться на сей счет вслух, чтобы разогнать страх, когда царящую вокруг тишину разорвал стон погромче. Он донесся откуда-то из-за дрожащей лужицы света, проливаемого факелом, и был наполнен такой жуткой болью, что кровь стыла в жилах.