Ильдефонсо Фальконес - Собор у моря [Литрес]

Когда ей все-таки удалось встать на ноги, она кинулась на него, как кошка. Царапаясь и брыкаясь, женщина хотела помешать ему продвигаться дальше. Но лодочник ловко уворачивался и в конце концов ударил ее со всей силы в живот.

Уже внутри лачуги, задыхаясь от боли, Аледис почувствовала, что лежит на земле, в грязи, а на ней похотливо рычит чернозубый урод…

Пока ждали, когда соберется все ополчение графства и подвезут необходимое продовольствие, король Педро приказал расположить свою штаб-квартиру в одном из постоялых дворов Фигераса — города, представленного в кортесах и находящегося рядом с границей Руссильона. Инфант дон Педро и его рыцари обосновались в Переладе, а инфант дон Хайме и прочая знать — сеньор Эйшерика-и-Бласко де Алаго, Жоан Шименес де Урреа, Фелипе де Кастро и Хуан Фернандес де Луна — остановились вместе со своими подразделениями в окрестностях Фигераса.

Арнау Эстаньол служил в королевских войсках.

В свои двадцать два года он еще никогда не переживал ничего такого, как в эти дни. Нравы и порядок королевского лагеря, в котором было более двух тысяч человек, воодушевленных победой на Мальорке, жаждущих войны, сражений и трофеев и не имеющих другого занятия, кроме как ждать приказа короля выступить на Руссильон, были полной противоположностью тому порядку, который царил в Барселоне.

Исключая те часы, когда войска получали распоряжения или упражнялись в стрельбе, жизнь в лагере проходила в постоянных развлечениях, пари или вечеринках, на которых новички слушали ужасающие истории о войне из уст гордых ветеранов.

Мелкие кражи и потасовки никого здесь не удивляли.

Вместе еще с тремя новичками из Барселоны, такими же неопытными в военном искусстве, как и он сам, Арнау привыкал к лагерной жизни. Ему нравились лошади и доспехи, за которыми ухаживали слуги, стараясь, чтобы животные были начищены до блеска. Они выставляли их на солнце перед шатрами, как на соревновании, в котором побеждало оружие и снаряжение, блестевшее ярче других.

Но если доспехи и оружие его восхищали, то грязь, зловоние и полчища насекомых, которых привлекал запах нечистот тысяч людей и животных, удручали, заставляя страдать. Возле речушки, подальше от лагеря, королевские офицеры приказали выкопать длинные и глубокие траншеи в качестве отхожих мест, куда должны были сбрасываться и отходы. Однако речушка пересохла, и отбросы накапливались и разлагались, порождая непереносимое зловоние, от которого никуда нельзя было деться.

Однажды утром, когда Арнау и трое его новых друзей проходили между палатками, они увидели рыцаря, возвращавшегося после конных упражнений. Жеребец, который направлялся в конюшню в предвкушении вполне заслуженного корма и отдыха, вероятно, с нетерпением ожидал, что с него вот-вот снимут бремя доспехов, покрывающих его грудь и бока. Он приплясывал, высоко поднимая копыта.

Всадник пытался добраться до своей палатки, не причиняя никому вреда, объезжая солдат и снаряжение, сложенное кучами в проходах между палатками. Но конь, крупный, разгоряченный, вынужденный подчиняться безжалостным рывкам уздечки, едва сдерживался, стараясь побыстрее прошествовать вперед в величественном танце, при звуках которого всех, кто проходил мимо, бросало в такой же пот, какой покрывал бока животного.

Арнау и его товарищи отошли подальше от всадника, насколько это было возможно, но по иронии судьбы именно в это мгновение конь сильно двинул крупом вбок и ударил Жауме, самого маленького из них.

Солдат потерял равновесие и упал на землю.

Удар не причинил парню вреда, а сам всадник даже не оглянулся, продолжая свой путь к ближайшей палатке.

Однако хилый Жауме упал как раз туда, где несколько ветеранов играли в кости на свою месячную плату. Один из них уже проиграл почти все деньги, которые причитались ему за будущие кампании короля Педро.

Понятно, что ссора не заставила себя ждать. Неудачливый игрок поднялся во весь рост, приготовившись выплеснуть на Жауме тот гнев, который он не мог излить на своих товарищей. Это был крепкий мужчина с длинными грязными волосами и бородой. Лицо ветерана, искаженное от злобы, которая охватила его не только из-за неудачного падения Жауме, но в гораздо большей степени из-за постоянных проигрышей, навело бы ужас и на самого отважного из противников.

Солдат схватил несчастного новобранца за грудки и поднял его до уровня своих глаз. У Жауме даже не было времени осознать, что происходит. Только что его толкнул боевой конь — и он упал, а уже в следующее мгновение на него набросился какой-то взбесившийся солдат.