Ильдефонсо Фальконес - Собор у моря [Литрес]

Такое уже было!

Отец Альберт кричал на весь приход Святой Марии: «Кто не помнит, кто не слышал рассказ о Крестовом походе французов против каталонцев? На этот раз могут победить захватчики. Им это удастся, если мы позволим Хайме Мальоркинскому вооружиться!»

Арнау смотрел на Святую Деву с Младенцем на руках.

Если бы, по крайней мере, у них с Марией был ребенок, тогда бы ничего этого не произошло. Даже жестокое сердце Аледис пощадило бы его.

Если бы у них был ребенок…

— Я дал обет Святой Деве, — шепнул Арнау Марии, когда священник начал записывать добровольцев у главного алтаря. — Я пойду в королевскую армию, чтобы на нас снизошла благодать, чтобы у нас родился ребенок.

Мария повернулась к нему и, прежде чем он отправился к алтарю, схватила его за руку и с силой сжала.

— Ты не смеешь! — закричала Аледис, когда он сообщил ей о своем решении.

Арнау хотел заставить ее говорить тише, но она продолжала вопить:

— Ты не смеешь бросать меня! Я расскажу всем…

— Ну и что из этого выйдет? — перебил он ее. — Я буду в армии. Ты только погубишь собственную жизнь.

Оба смотрели друг на друга, спрятавшись в кустарнике. От злости у Аледис задрожала нижняя губа.

Какая же она все-таки красивая!

Арнау хотел вытереть слезы, которые текли по щекам любовницы, но сдержался.

— Прощай, Аледис!

— Ты не смеешь бросать меня, — всхлипнула она.

Арнау повернулся к ней.

Она стояла на коленях, обхватив голову руками, и раскачивалась. Молчание заставило ее поднять глаза на Арнау.

— Почему ты со мной так поступаешь? — плакала она.

Арнау с грустью смотрел на Аледис: она дрожала всем телом.

Арнау прикусил губу и направил взгляд поверх гор, куда он ходил за камнями.

Зачем причинять ей лишнюю боль? Он сказал ласково:

— Я должен это сделать, милая…

Она поползла на коленях, пока не коснулась его ног.

— Я должен это сделать, Аледис! — повторил Арнау, отстранился от нее и стал спускаться с Монжуика.

Это были проститутки; их слишком пестрые одежды не давали усомниться в этом даже на миг.

Аледис долго не решалась подойти к ним, но запах ольи с мясом и овощами притягивал ее как магнит.

Она была голодна и заметно осунулась. Такие же молодые женщины, как Аледис, весело болтали и ходили вокруг костра. Увидев ее в нескольких шагах от палаток военного лагеря, они пригласили ее погреться. Аледис осмотрела себя: вся в лохмотьях, дурнопахнущая, грязная…

Проститутки снова позвали ее; их шелковые одежды переливались в отблесках огня.

До сегодняшнего дня никто не предлагал ей поесть. Разве она не пыталась во всех шатрах, хижинах или у обычных костров, где ей приходилось останавливаться, вымолить хоть что-нибудь? Разве кто-то сжалился над ней?

Нет, все относились к ней как к последней побирушке. Аледис просила милостыню: немного хлеба, чуточку мяса или овощей. Ей плевали в протянутую руку и насмехались над ней. А эти женщины были потаскухами, но они пригласили ее поесть с ними олью…

Король приказал своим войскам соединиться у города Фигераса, что на севере графства, и в этом направлении потянулись рыцари, оставшиеся верными ему, и ополчение Каталонии, в том числе солдаты Барселоны. Среди них был Арнау Эстаньол, свободный от житейских неурядиц и с надеждой в душе, что его жизнь переменится к лучшему. Он был вооружен арбалетом своего отца и коротким римским мечом.

Вскоре в городе Фигерасе королю Педро удалось собрать войско в тысячу двести конников и четыре тысячи пехотинцев.

За ними пришла еще одна армия.

Это были родственники солдат — в основном наемников, — которые, словно кочевники (по сути, они ими и были), вели за собой семьи вместе с домашними очагами; торговцы всевозможным товаром, надеявшиеся купить то, что добудут солдаты; торговцы рабами, священники, шулеры, воры, проститутки, попрошайки и всякого рода сброд, не имевший другой цели в жизни, кроме как наброситься на падаль. Все они составляли внушительный арьергард, движущийся вслед за войском и подчиняющийся своим законам, порой более жестоким, чем законы войны, на которой они паразитировали.

Аледис была всего лишь еще одной из этой разношерстной компании.

Сцена прощания с Арнау ни на минуту не покидала ее память.

В то же время она с содроганием вспоминала, как сморщенные, заскорузлые руки мужа трогали ее в самых интимных местах. Хрипы старого дубильщика все еще стояли в ушах. Старик щипал ей влагалище — Аледис не двигалась. Старик щипал снова, еще сильнее, требуя той притворной щедрости, которой до сих пор награждала его жена. Аледис только плотнее сдвигала ноги…