Ильдефонсо Фальконес - Собор у моря [Литрес]

Сто семнадцать кораблей!

Никогда еще не было в городской гавани такого количества судов: двадцать две большие галеры, оснащенные для войны; семь пузатых кок для перевозки лошадей и восемь больших двух- и трехпалубных кораблей для перевозки солдат. Все остальные — средние и маленькие корабли.

Море пестрело парусами, корабли то заходили, то выходили из гавани…

В одной из таких галер, уже оснащенной для войны, более года назад отплыл Жоан, облаченный в черную одежду доминиканца. Корабль отправился в Болонью.

Арнау проводил его до самого берега.

Жоан вскочил в лодку, сел спиной к морю и улыбнулся ему. Арнау видел, как брат поднялся на корабль, и, когда гребцы налегли на весла, почувствовал, как внутри у него что-то сжалось…

Непрошеные слезы потекли по щекам.

Он остался один.

Придя в себя, Арнау осмотрелся.

Колокола всех церквей города продолжали трезвонить. Знать, духовенство, солдаты, купцы, ремесленники и простой народ толпились в церкви Святой Марии. Его собратья по общине тоже были здесь, но каким же одиноким он себя чувствовал!

Его мечты, вся его жизнь напоминали ему старую романскую церковь, которая давала жизнь новому храму. Она уже не существовала; даже следа не осталось от маленькой церкви, и оттуда, где сейчас находился Арнау, он мог обозреть огромный и широкий центральный неф, обрамленный восьмиугольными колоннами, на которых держались своды. Чуть дальше, за колоннами, продолжали вздыматься стены, устремляясь к самому небу, камень за камнем.

Арнау посмотрел вверх.

Ключевой камень второго свода центрального нефа уже был установлен, работы шли над установкой ключевых камней боковых нефов. Рождество Господне — именно такой сюжет выбрали для второго ключевого камня.

Свод над клиросом был уже полностью закрыт.

Следующий, первый в огромном прямоугольном центральном нефе, напоминал паутину: четыре нервюры арок находились под открытым небом с ключевым камнем в центре, похожим на паука, который готов был перемещаться по тонким нитям в поисках добычи…

Взгляд Арнау затерялся в этих замысловатых переплетениях. Он прекрасно знал, кто должен был чувствовать себя запутавшимся в паутине!

Аледис преследовала его со все большим упорством.

«Я все расскажу старшинам твоей общины», — каждый день угрожала она ему, когда у Арнау появлялись сомнения на ее счет. Понимая, что все больше и больше погрязает в грехе, Арнау часто думал о бастайшах.

А если они узнают?..

Его тесть, старшина Бартоломе, и Рамон, его друг и защитник…

Что они скажут?

Теперь, когда Жоана не было рядом, ему даже не с кем было посоветоваться.

Казалось, Святая Мария тоже повернулась к нему спиной. Частично закрытая, с поднявшимися контрфорсами, которые поддерживали арки боковых нефов второго свода (знать и богатые торговцы города уже захватили боковые часовни, решив оставить свой след в виде геральдических щитов, ликов, саркофагов и различного рода рельефов, высеченных в камне), она величественно возвышалась где-то далеко наверху…

Когда Арнау приходил просить Святую Деву о помощи, здесь всегда торчал какой-нибудь богатый купец либо чванливый вельможа, расхаживающий по стройке как хозяин.

Они как будто хотели украсть у него церковь.

Они появлялись внезапно и с надменным видом рассматривали одиннадцать часовен из тех тридцати четырех, которые должны были построить вдоль крытой галереи. В часовне Всех Святых уже красовались птицы со щита Бускетсов; в часовне Святого Жауме появились рука и лев с поднятыми передними лапами Жуньентов; в готической часовне Святого Павла — три груши баронетов де Пера, высеченные на ключевом камне, а также подкова и ленты Пау Феррана из мрамора; в часовне Святой Маргариты — щиты Дюфортов и Дюзэ и источник де лос Фонтов. Даже в часовне Святейшего, принадлежащей бастайшам, рядом со щитами Ферреров ныне устанавливали склеп архидьякона Берната Льюля, который когда-то заложил камень этого храма.

Арнау ходил поникший, искоса поглядывая на знать и купцов. Он всего лишь приносил сюда камни и становился на колени перед Святой Девой, чтобы попросить у нее освобождения от паутины, опутавшей его…

Когда закончились церковные службы, вся Барселона направилась в порт, откуда Педро IV уходил на войну в сопровождении своих баронов.

Инфант дон Хайме, граф Уржельский, оставался в Каталонии, чтобы защищать ее пределы в Ампурдане, Бесалу, Кампродоне, граничащих с материковыми владениями короля Мальорки. Все остальные тронулись в путь со своим королем, который вознамерился завоевать остров. Среди них были инфант дон Педро — сенешаль Каталонии, Пере де Монкада — адмирал флота, Педро де Эйшерика-и-Бласко де Алаго, Гонсало Диэс де Арено́с, Фелипе де Кастро, отец Жоан де Арбореа, Альфонсо де Льория, Галвани де Англесола, Аркадик де Мур, Арнау д’Эриль, отец Гонсальво Гарсиа, Жоан Шименес де Урреа, а также множество других знатных особ и рыцарей, готовых к войне вместе со своими войсками и вассалами.